Люблю тебя до смерти - стр. 23
- Да.
Он берет мои вещи, забирает бутылку и со звоном швыряет ее в мусорку. Поднимается по ступенькам. Подпрыгиваю за ним, дышу паром.
- Я тебя никому не отдам, - в лифте Илья наваливается на стену, разглядывает меня, в свете лампочки выглядит еще ужаснее, весь взъерошенный, весь в крови.
Передергиваюсь. Представляю, что и папа наверняка весь побитый, и они, конечно, мужчины, но ведь это самые близкие мне люди, и тут такое.
- Вы еще помиритесь, - заверяю Илью, пальцем веду по кнопкам этажей. - Мы поженимся. И родителям придется это принять. Да же?
Он кивает.
Резко, как-то рвано, шагает на площадку, гремит ключами, отпирая замки. И грубо толкает меня в квартиру.
- Ты чего...- спотыкаюсь на разбросанной в прихожей обуви, хватаюсь за высокую железную вешалку.
Он хлопает дверью, отрезая свет подъезда, в темноте прижимает меня к стене. Чувствую его горячие губы на своих, язык врывается в рот, зубами он вгрызается в меня почти, с такой силой, как захватчик, владеет.
Шуршит одежда.
Он рывком сдирает с меня куртку, дергает джинсы, тяжело дышит и целует-кусает, губы, шею, грудь сквозь ткань футболки.
- Хочу тебя, - его руки сдавливают бедра, он разворачивает меня, еле увернуться успеваю, чтобы не врезаться лицом в стену.
- Илья! - приглушенно зову его, завожу руки назад, оталлкивая, мы поднимались, и я думала, что надо принять душ, ссадины его обработать, выпить вместе горячего чаю с медом, я так продрогла за несколько часов возле его подъезда.
- Хочу, - он твердит, как помешанный, и в темноте прихожей его горячее тело вжимается в мое, распяляет, его руки жадно, требовательно тянут трусики, он звонко шлепает по ягодице и быстро вжикает молнией.
Он даже не разделся, так и остался в кутрке, я сама стою в обуви, и джинсы связывают ноги у коленей, а Илья диким рывком, грубым толчком входит.
- Ира, - сквозь зубы выдыхает и ладонью упирается в стену.
С глухим стоном хватаюсь за его руку.
Снова ощущаю эту полноту, и у меня перекрывает дыхание.
Я тоже хочу.
Очень сильно.
Невозможно.
И ноги дрожат.
Он не дает привыкнуть, быстро вбивается, с оттяжкой и шлепками, держит меня за волосы и с ожесточением вколачивает в стену. Перед глазами калейдоскоп рассыпается, цветные вспышки, как куски мозаики, воедино собираются, в картинку огня. Туго сжимаю его внутри и кусаю губы, чтобы не вопить, щекой царапаюсь о штукатурку с мраморной крошкой, и в этой трепке растворяюсь, сливаюсь с ним и содрогаюсь всем телом от каждого удара горячей нахубшей плоти, я вся мокрая, я изжарюсь заживо.
Громко всхлипываю, пронзительно кричу.