Любимая мартышка дома Тан - стр. 22
– И кто же вы, уважаемая госпожа Юй? – любезно поддерживал я беседу, ведя обеих к длинному павильону, стоявшему в третьем, дальнем дворе и служившему местом наших с Лю забав (туда меня направила сама Лю несколькими энергичными движениями подбородка).
– Актриса, – отвечала моя новая гостья после краткой паузы и движения бровями. И скромно добавила: – Придворная актриса.
Я почти засмеялся: можно было бы догадаться об этом в первые минуты. Наблюдать за этой женщиной, слушать ее было острым наслаждением. Она играла. Играл ее голос, брови, губы, то вытягивавшиеся трубочкой, то растягивавшиеся в странную полуулыбку, как на лице каменного Учителя Фо. Она и двигалась как актриса, то есть танцовщица и музыкант. Сейчас я вспоминаю, что даже много месяцев после нашего знакомства я так и не видел, чтобы она танцевала в полном смысле этого слова. Но она умела подчеркивать, «показывать» свои слова быстрым поворотом головы или внезапным наклоном плеча, глядя на меня исподлобья озорными глазами.
Слово «актриса», тем более придворная, означало, что передо мной женщина если не из очень хорошей семьи (и не такого высокого статуса, как Лю), то отличного воспитания. И, кроме музыки и танцев, она наверняка писала стихи, причем, скорее всего, прекрасным почерком.
Уже тогда я почувствовал, что когда я вижу эту женщину, то где-то в середине живота у меня начинается счастливый смех – и рвется наружу, будто при виде веселого щенка или неуклюжего карапуза в маленькой шелковой шапочке с бубенчиком. С ней было невероятно легко.
– Вот это здесь, – тихо сказала своей подруге Лю, – а там, за дверями, будет не просто тепло, а очень жарко. Обещаю.
Они обменялись наигранно строгими взглядами.
– О-о, – сказала актриса по имени Яшмовый Браслетик, войдя в мое целительское логово.
Там пахло горячим свежим деревом и множеством трав. И там было жарко. Потому что самую дальнюю комнату этого домика занимала большая, мастерски сделанная тюркская баня. Имитировать ее пытаются многие, но настоящий мастер мог, побрызгав на раскаленные камни отваром трав и помахав льняной тканью над головой, вынести уверенный приговор: эта баня сделана гением, потоки воздуха в ней идут так, как следует.
Меня и Лю уже ждали там глиняные чаши со сладковатыми отварами, к дегустации которого обе мои гостьи и приступили, не дожидаясь особого приглашения. Актриса Юй при этом посматривала на меня через край чаши с веселым доброжелательством, а Лю щурила глаза, наслаждаясь моим замешательством.
– Господин Мань, если не ошибаюсь, – зазвучал вновь шелковый голосок моей новой гостьи (в этой империи истинное имя иностранца никто произносить и не пытается, вместо этого награждая гостя здешним фамильным иероглифом, хочет он того или нет). – Господин Мань, мне так неудобно было беспокоить вас. Но Лю сказала мне, что вы – человек, который может решить одну мою проблему. Она вроде бы и невелика, но ведь девушкам неудобно постоянно стирать мои платья, иногда по две штуки в день. Дело в этом запахе (она смешно пошевелила сморщенным носиком). Не так чтобы я была уж очень толста, но… даже когда я не танцую, иногда даже холодной зимой, этот запах появляется сразу, с самого утра, и никакие ароматические мешочки под мышками не могут его уничтожить. Да вот и прямо сейчас… А ведь я принимаю теплые ванны каждый день. На моем теле нет ни одного волоска (тут она развела руками, сделала гримаску и извиняющеся улыбнулась). А главное – я боюсь: что, если этот запах говорит о какой-то болезни? Мои лекари… то есть лекари во дворце… ничего умного не могут сказать, хотя советов у них предостаточно (тут ее голос перешел на уморительный противненький баритон): «холодный пот – одно из восьми истечений, и сухой имбирь раскупорит вам внутренние проходы, а алоэ послужит для очищения души…»