Лучший способ примирения - стр. 17
Улыбка обожгла живым пламенем. Девушка сменила позу и теперь возвышалась над ним, и это дарило ощущение безопасности, хотя сердце трепетало в груди. Заставив себя посмотреть на гостя слегка надменно, с деланым спокойствием, как он оглядывал ее в Монте-Карло, Бриттани отчаянно возжелала ощутить былое равнодушие к мужчинам. Что он с ней сделал?
– Чего вдруг вас понесло по трущобам, Ваше Бесчестие? Может, вам незнакомы правила захолустных парижских клубов вдали от Елисейских Полей? Хотите потолковать наедине – платите за удовольствие.
Кайро не улыбнулся. Бриттани почудилось, как что-то темное промелькнуло в его глазах.
– Спешу уверить, я прекрасно ориентируюсь в заведениях с дурной славой. – Он склонил набок голову, и Бриттани показалось, что его взгляд клинком кинжала проникает в нее, перекрывая доступ кислорода. А может, это сердце, готовое вырваться из груди, билось где-то в горле. Кайро коротко кивнул, указывая себе на колени и не отрывая взгляда от девушки. – Иди сюда, Бриттани, покажи, на что способна. Я заплачу.
Глава 3
Он произнес ее имя неспешно, точно прижался губами к самому потаенному жаркому месту на ее теле. Голос током пробежал по венам, рождая дикий огонь, заставляя таять. Бриттани не могла отвести взгляда от его глаз, даже зная, что это опасно. Сердце стучало тяжелым молотом, но она заставила себя улыбнуться и принять более соблазнительную позу, подобающую женщине ее положения. Это все, в конце концов, игра. Классика жанра. И что такого, если она никогда прежде не уделяла внимания никому из зрителей после представления? Да, кое-что изменилось. Это их маленькая битва, и она обязана ее выиграть.
– Я что, недостаточно ясно выразилась в Монако?
Все вокруг пялились на них. Шоу продолжилось. Бриттани не могла танцевать, сломленная дерзким взглядом, в котором было столько обаяния, не могла смотреть на других зрителей, думать о том, чем обернется в итоге эта ситуация.
– Я-то думала, что, выйдя из комнаты не обернувшись, четко дала понять мой ход мыслей.
– А я подумал, это приманка, – от его тихих слов душу выворачивало наизнанку, – и решил поговорить на понятном тебе языке.
– Это на каком же? На наречии напыщенных дураков, столь излюбленном богачами? Не беспокойся, я прекрасно его понимаю.
Кайро не ответил. Не отводя глаз, сунул руку во внутренний карман пальто и извлек бумажник, распухший от новеньких купюр. Даже не взглянув на деньги, достал фиолетовую банкноту, положил на стол, за ней еще две.
– Полагаешь, у меня глаза загорятся при виде пары купюр по пятьсот евро? Ошибаешься.