Литературоведческий журнал №40 / 2017 - стр. 40
Вопрос: Какое время в году бывает у вас приятно?
Ответ: Все четыре, но нигде весна не имеет столько прелестей, как в России. Белая одежда зимы наконец утомляет зрение, душа желает перемен… Солнце быстрым действием лучей своих растопляет снежные холмы; вода шумит с гор, и поселянин, как мореплаватель при конце океана, радостно восклицает: “Земля!” Реки рвут на себе ледяные оковы, пышно выливаются из берегов, и самый маленький ручеек кажется величественным сыном моря»39.
Лермонтов сумел сплавить все эти факты и рассуждения во фразу из пяти слов: «Разливы рек ее, подобные морям». И это, конечно, пример очень высокого художественного мастерства, и более того, это – почерк одного из величайших поэтов в истории человечества.
Гораздо более сложные и даже противоречивые чувства к Карамзину испытывал Ф.М. Достоевский. Он явным образом питал к творчеству предшественника странную привязанность, поругивая за это и Карамзина, и самого себя. Первое же опубликованное произведение Достоевского, которое сразу принесло ему широкую известность, – эпистолярный роман «Бедные люди».
«Бедная Лиза», «Бедные люди». Параллели напрашиваются сами собой. И они совершенно закономерны. В определенном смысле роман Достоевского представляет собой пародию на культ чувствительности в литературе русских сентименталистов. Макар Девушкин воспитан на этой литературной традиции и усердно копирует ее условности и приемы, подчас доводя их до китча, поскольку сам он не обладает ни образованностью Карамзина, ни развитым чувством вкуса. Макар – типичный представитель городских низов и, таким образом, он заставил самого Федора Михайловича писать в манере мещанского сентиментализма, популярного в этой среде в 20–40-е годы XIX в. Сначала сочинять пародию было весело. Она воспринималась как забавная шутка, пока вдруг не выяснилось, что при всей вульгарности этой манеры в ней есть нечто столь трогательное, столь человечное и подлинное, что насмешки над нею стали восприниматься делом мало-пристойным. Достоевский невольно пришел к убеждению, что во всем, что действительно нравится массам, содержится хотя бы малая крупица той истинно народной мудрости, которая не всегда с легкостью давалась придворно-салонным пиитам пушкинской школы или высоколобым интеллектуалам-романтикам, не говоря уже о насмешливых охальниках гоголевского направления.
Карамзин реально воспринимался Достоевским как точка притяжения и отталкивания. Отнюдь не случайно Федор Михайлович семейству самых знаменитых – и одновременно самых одиозных своих персонажей – дал фамилию Карамазовы. По звучанию она довольно близка фамилии Карамзина. И нет никаких сомнений, с кем именно в сознании великого романиста ассоциировался Карамзин. Иван Карамазов в своих речах цитирует очень многих просветителей и рационалистов и как раз из «Писем русского путешественника» Карамзина он заимствовал сравнение, ставшее благодаря ему в России крылатым выражением – насчет слезинки ребенка как цены за счастье человечества, для него не приемлемой.