Литературоведческий журнал №39 / 2016 - стр. 22
«Прочитывая историю и видя в ней, с одной стороны, беспрерывные тяжкие брани, подвиги завоевателей, а с другой, опустошения не токмо многих городов и стран, но и целых империй, приходит мне на мысль вопросить сих бичей человечества: какой предмет или цель они имели в их предприятиях, проливая кровь себе подобных и делая толь бедственные опустошения? Ежели бы они мне ответствовали: отмстить противнику своему, распространить свою славу, распростерть свое владычество и, наконец, учинить счастливыми своих подданных, – проходя происшествия вселенныя, едва ли я вижу кого из них достигших до исполнения своих желаний» (VII, 440).
В качестве самого поучительного (и единственного в этом тексте) исторического примера он приводил судьбу Александра Македонского и его державы. Образ самого прославленного из завоевателей дал Державину повод к рассуждению о ложности их славы и тщетности затраченных ими усилий и принесенных жертв:
«Слава пагубою и злодеяниями не приобретается, но проклятие; владычество никогда усилием приобретаться не может; ибо истинная власть состоит в покорении сердец и воли человека благодеяниями, и потому владычество победителя было и всегда будет суетно и недолговременно. Коль скоро дух из него вылетит, то и оковы его разрываются. Многим владеть и не пользоваться им благоразумно и порядочно, совершенная глупость. Это тот Тантал, который в море стоит, которого и напиться не может. <…> А сверх того: чтó усилием приобретено, то всегда готово к отторжению. Убедительнейший сему пример видим на самом просвещеннейшем завоевателе: коль скоро его не стало, то пространнейшая его монархия тотчас расхищена и разделена <была> на многие царства его полководцами; из чего произошли новые брани и новые несчастья народов. К чему и для чего подъяты были Александром Великим все подвиги? Поистине, ни к чему80» (VII, 440).
По мнению Державина, российский император сейчас находится в наивыгоднейших обстоятельствах и может стяжать истинную славу благодетеля для своего народа и миротворца для народов Европы. Для этого нужно отказаться от мыслей о расширении границ и сделать такие распоряжения,
«…которые бы обеспечивали на долгие времена целость империи <…> и представили бы ее таким великаном, который без войны был страшен свету и содержал бы равновесие в руке своей, а паче междоусобием в крови своей утопающей Европы, бы<л> царств посредником, или паче миротворцем. Вот прямая слава кроткого Александра. Дух его народа и доброта души его на такой чреде, что могут они стяжать ему славу Александра, но не великого победами, а богоподобного миром вселенныя или, по крайней мере, Европы! Чтó несравненно лучше и величественнее, нежели титла всех императоров, и всех победителей вселенныя» (VII, 441).