Литературные раздумья. 220 лет Виктору Гюго - стр. 17
– Сева.
– А это, – представил Михаэля редактор, – заместитель политрука Михаил Гольдштейн, наш новый сотрудник.
Все с любопытством разглядывали снявшего в натопленной землянке полушубок Михаэля, причём смотрели куда-то ниже линии подбородка. Михаэль не сразу понял: разглядывают не его – разглядывают медаль, а молоденькая Женя, корректор, просто глаз не сводит.
– Михаил под Москвой воевал, к нам после ранения прибыл, – продолжал батальонный комиссар. – Расскажите нам немного о себе, Миша.
– Извините, товарищ редактор, – деликатно вмешался Лазарь Борисович. – Может, сядем пить чай, отметим прибытие Михаила. Ведь человек с дороги…
И уже через десять минут Михаэль сидел за столом и рассказывал о своём коротком, но насыщенном событиями боевом пути. Особый интерес вызвал морской переход из Таллина в Кронштадт. Присутствующие почти ничего об этом не слышали. К концу застолья Михаэль чувствовал себя так, словно знал этих людей давно. Напряжение спало. Теперь он был рад, что не попал к Игнатьеву. Много говорил, и слушатели переживали вместе с ним трагедию обороны Таллина, ужасались гибели беззащитных перед бомбами и минами кораблей и не знали, что их собственная судьба скоро будет страшней и тяжелее даже таллинской эпопеи.
Михаэль сдружился с новыми сослуживцами, особенно с Севой, и перестал тосковать о Латышской дивизии. О русской литературе он кое-что знал из школьной программы и от матери, о советской – мало, и фамилия Севы, покойный отец которого был очень известным поэтом, ничего не говорила Михаэлю. Севу это задело, и Михаэль долго доказывал новому приятелю, что при режиме президента Ульманиса всё советское находилось в Латвии под запретом. И редактору пришлось объяснять то же самое. Это поставило вопрос о работе Михаэля в газете. С языком у него проблем не было, но не хватало знаний и понимания советской действительности. А тут ещё ответственный секретарь сказал батальонному комиссару:
– Боюсь, Николай Дмитриевич, придётся отчислить Гольдштейна из газеты. Отправим-ка его лучше в политуправление армии. Пусть там решают, как использовать.
– Это ещё почему?
– А разве не ясно? Из буржуазной семьи парень, гимназист. В реалиях наших недостаточно разбирается. Он уроженец Прибалтики, а у нас тут идеологический фронт. Мы же с вами циркуляр насчёт прибалтов читали? Читали.
– Помню, – отозвался редактор, не желая уступать и ища какую-нибудь зацепку. – А как же Латышская дивизия? Доблестно воюют, говорят…
– И всё равно. Воспитание, образование… Ну не советский он.
– Это как? Ведь заместитель политрука, комсомолец…