Лишняя - стр. 9

Не отвечаю. Да и не нужен ему мой ответ. Он все решил, в известность поставил. А я должна принять.

Должна…

А не пошел бы он в болото и не утопился?

Игнорируя присутствие двуликого, больше не произношу ни слова. Вновь укладываюсь в постель, отворачиваюсь носом к стене и натягиваю повыше одеяло.

Меня знобит от слабости и того, кошмара, в который я снова попала. Или не выбиралась до сих пор, просто этого не понимала.

Но расстраиваться не спешу. Это слишком легко сделать: опустить руки и сдаться. А я не согласна. Мне нужно быть хитрее. Дождаться, когда врачи перестанут пичкать гадостью мой организм, и только потом включать мозг и думать, как поступать.

Ни за что не стану куколкой Лобова. Ни за что!

Я выберусь.

Ужом извернусь, но выскочу из ловушки.

***

Вечером, как и говорил Лобов-старший, по местному каналу показывают свадьбу его сына.

Красивую. Яркую. Веселую.

Сказочно прекрасная невеста в белоснежном платье и тонкой, как паутинка, фате, стоя напротив не менее счастливого жениха в темно-сером смокинге, произносит свою брачную клятву и получает такую же в ответ.

Родители новобрачных светятся улыбками. Мелькают сотни вспышек, чтобы запечатлеть знаменательный момент.

Гости громко улюлюкают и желают счастья.

Диктор за кадром тоже желает.

А я нет! Я больше не чувствую в себе сил созидания и милосердия, которые присущи омежкам. Я желаю молодой паре Лобовых прочувствовать на себе все то, что они сделали со мной.

Всепрощение?

Нет, я больше этим не страдаю.

4. Глава 3

Слова Лобова-старшего не расходятся с делом. Меня действительно на протяжении следующих дней выводят из апатично-сонливого состояния.

Уколы, после которых вырубалась на пять-шесть часов, прекращаются. Капельницы по-прежнему ставят, но те содержат исключительно витаминный раствор.

Еще вчера молчаливые, бездушные медсестры и врачи после ухода Карена Лобова меняются по щелчку пальцев. Только что из кожи вон не лезут, стараясь угодить.

Они то и дело курсируют по очереди в мою палату, то в попытке разговорить, то угостить яблочком, пирожком, то поинтересоваться настроением. Неустанно информируют обо всех действиях, с помощью которых очищают мой организм после стресса, и сочувствуют, сочувствуют, сочувствуют.

Стресса… миленько.

Именно так все кругом называют мою якобы попытку самоубиться, упав с лестницы. Впрочем, я не спорю. Какая, в принципе, разница, что думают оборотни, о которых я навсегда забуду, как только покину стены этой здравницы.

Плевать мне на них. И на их неискреннее сочувствие, которое так легко продается и покупается, тоже.