Личный паноптикум. Приключения Руднева - стр. 29
Белецкому тоже удалось узнать немногое.
Мадмуазель Флора стала известна как прорицательница после того, как она якобы предсказала покушение на Вильгельма II, совершенное в Бремене. Правда, как это обычно бывает, о ее предсказании стало известно постфактум, однако достоверность оного подтверждалась лицами, чья известность в берлинском свете не позволяла усомниться в правдивости их слов, тем более что число свидетелей за тот период, пока тема мусолилась газетами, выросло на порядок.
Далее последняя дельфийская пифия в течение десятка лет регулярно оказывалась упомянутой в европейской светской хронике, только уже в основном в контексте позитивных предсказаний. Чаще всего она предрекала рождение наследников, назначения на должности и выгодные матримониальные партии.
Меняя одного покровителя на другого, мадмуазель Флора кочевала по европейским столицам, пока три года назад не оказалась в Петербурге, где прожила два года. После она на полгода уехала в Париж и снова вернулась в Россию, но на этот раз в Москву.
В услужении у пифии, помимо штата, выделенного ей Миндовским, было всего два человека: горничная-гречанка и фамильяр, господин Золотцев. Причем оба они состояли при госпоже задолго до ее приезда в Россию, что было совсем неудивительно для гречанки, но вызывало вопросы в отношении фамильяра. Однако выяснить что-либо о темпераментном Иннокентии Федоровиче Белецкому не удалось.
– Что насчет сеанса предсказаний? – спросил Руднев после того, как Белецкий окончил свой рассказ.
Белецкий взглянул на часы.
– У нас с вами есть время на обед и на то, чтобы переодеться к вечеру.
В особняке Миндовского собралось немногочисленное, но вполне приличное общество.
В освещенной на старомодный лад свечами гостиной посетители разбивались на группы и вели обыденные светские беседы о политике, театре, скачках, общих знакомых, знаменитостях и о прочем в том же духе. Подобранные едва ли не на одно лицо лакеи в голубых ливреях подавали гостям шампанское и засахаренные фрукты.
– Это похоже на обычный светский прием, – поморщился Руднев, который подобные мероприятия терпеть не мог и всячески их избегал.
– А вы чего ожидали, Дмитрий Николаевич? Авлосов? Киликов? Хитонов? – пожал плечами Белецкий.
– По крайней мере я ожидал какой-то особой атмосферы. Пока же антураж абсолютно прозаический.
– Это же не цирк и не шатер гадалки, чтобы декорациями настроение нагнетать!
Руднев недовольно мотнул головой.
– От цирка все это отличается только импозантностью публики!
– Наберитесь терпения, Дмитрий Николаевич! На сеансе атмосфера совсем иная, – заверил Белецкий. – Не знаю, чем уж это объясняется, но, поверьте, это действо захватывает. Я видел, как особо впечатлительные личности там до исступления доходили.