Легко видеть - стр. 132

Во-вторых, оказалось, что дама, которую он счел особо сексуально притягательной для себя, заинтересована в Горском. Доверенные лица, которых Пестерев сам привел в институт, да и штатные стукачи тоже, докладывали ему, что связь между объектом его вожделений и Горским, несомненно, есть, хотя узнать, где и когда они встречаются вне института, им не удавалось. В институтских же помещениях, кроме как за беседами, их так и не сумели накрыть. Это для Пестерева было уж слишком. Нередко признавая на словах правоту Горского в его постоянных стычках с Феодосьевым, Пестерев, тем не менее, в итоге поддерживал Феодосьева. Иногда, правда, директор подкалывал своего заместителя аргументами Михаила, но делал он это просто из любви покрепче сталкивать лбами начальников с подчиненными (равно как и наоборот), полагая, что из таких соударений обязательно посыпятся искры все равно от кого, но которые окажутся полезными для разжигания огня, согревающего его, директора. Одна из конфиденток Пестерева, которой тот создал необременительную синекуру и которая по должности могла совать свой некомпетентный нос в дела Михаила, однажды с деланным участием поинтересовалась причиной, по которой директор так неравнодушен к нему. Прекрасно зная, с кем говорит и не желая оставлять нападки Пестерева без ответа, Михаил ответил ей грамматически нарочито усложненной фразой: «Потому, что я пользуюсь благосклонным вниманием дамы, благосклонным вниманием которой хотел бы пользоваться директор». Высказавшись, он еще полминуты с интересом наблюдал, как доносчица, напрягая от избытка усердия мускулатуру лица, вслух слово за словом, медленно воспроизводила эту фразу, постигая в уме ее очевидный смысл и стараясь один к одному обеспечить ее передачу Пестереву. Удостоверившись, что процесс постижения и запоминания его высказывания завершился, Михаил пожелал ей успеха как раз в тот момент, когда ей сильнее всего хотелось услышать подтверждение из первых уст имени той дамы, при виде и даже при мысли о которой темперамент директора просто вспыхивал огнем. Разумеется, Михаил переходил таким образом все допустимые пределы – и так считал не только Пестерев с его камарильей, но и сам Михаил. Он совершенно четко представлял себе, что его все равно выживут из института в достаточно скором времени – иначе это будет не возглавляемое маньяком Пестеревым советское учреждение, но ярость, в которую впадали начальники, сталкиваясь с сопротивлением и насмешками Горского, могла подталкивать их делать глупости, а уж это можно было использовать для продления его пребывания в институте, покуда не найдется другая работа.