Легенды ржавых шестерней - стр. 25
«Age of Humanity» была немного хитрее своих сестёр. Премиальный статус аккаунта был не просто своеобразной галочкой, подчёркивающей значимость его владельца. Помимо визуальной мишуры, не дающей никаких преимуществ в бою, корона напротив никнейма игрока намекала, что тот может в любой момент использовать один из трёх так называемых пактов о ненападении. По факту же, на срок до четырнадцати дней игрок получал неприкосновенность всех своих земель при условии, что сам не будет нарушать мир и порядок. Конечно же, и для использования пактов были свои условия. Например, нельзя было обеспечить себе спокойную жизнь, если в настоящий момент осаждается хотя бы один из городов или армия генерала ведёт активные бои. Также невозможной неприкосновенность игрока становилась в том случае, если после снятия осады с города или входа в него противника прошло менее двенадцати часов.
Улыбка Савы, с которой он встретил новость о получении «шапки», как именовали корону русские игроки, была нервной неспроста. Дело в том, что по статистике игроки с премиум-статусом подвергались нападениям гораздо чаще, и всё из-за шанса отвоевать хотя бы один из драгоценных пактов, тем самым получив немного времени для восстановления потерь и спокойного развития своих владений.
Проигнорировав желание надеть очки виртуальной реальности, парень сел в кресло, клацнул по случайной кнопке на клавиатуре, выведя компьютер из режима сна, и нажал на значок «Age of Humanity». Спустя ещё минуту на экране возникла глобальная карта.
Вся территория Российской Империи светилась, как новогодняя елка. Красным сияли владения князей, взбунтовавшихся против своего правителя, пусть и не по своей воле вставшего под знамёна «RustИGears». Другая часть земель, отмеченная оранжевым цветом, извещала о недовольствах владельцев, но лояльности остального народа. Третья же – зелёная – говорила либо о полной поддержке императора, либо о том, что князья ещё спят и не знают о произошедшем. Та же картина наблюдалась в Великобритании и Германии. Однако разница в, казалось бы, похожих ситуациях всё же была. И заключалась она в том, что Сава являлся главой страны, а значит, обладал большей силой, которая уже дала о себе знать, когда те самые десять процентов армий взбунтовавшихся подчинённых пошли против воли своих командиров, поддерживаемые гвардейцами. Парень же не стал уповать только на силу немногочисленных, но мощных боевых групп на местах. Несколькими приказами он ввёл в Петербурге, столице Империи, военное положение, поднял все гарнизоны и приказал укрепить оборону города и близлежащих земель. На улицах оказались выставлены крупнокалиберные гаубицы и миномёты, танки заняли позиции по периметру, флот был приведён в боевую готовность. Сава прекрасно понимал, что никто не рискнёт идти войной на человека, однажды взявшего Кенигсберг толпой крестьян, вооружённых самопалами, а в качестве холодного оружия использовавших вилы и тесаки.