Латте с миндалем - стр. 5
Так потом всю жизнь и он, и семейство повторяя за ним, когда хотели подлизаться, ко мне приходили с этим прозвищем. Так и слышу: “Бабушка Латте, ну погадай…”! А мне не жалко, просто цыганка, которая научила простенькому раскладу, наказывала чаще одного раза никому не заглядывать в судьбу… Только однажды было нарушено это правило: посмотрела, как будем с мужем жить, да что за болячка к нему прицепилась. А так, я раскидывала своим девчонкам, мальчишки морщили носы и отказывались, на их совершеннолетие… Но, обхаживали внучки меня частенько… Однако, я кремень! Сказано нельзя, значит нельзя!
3. Глава 1
И вот, сижу я вся такая на себя не похожая и думу гадаю: как я умудрилась? А потом снова вижу юные руки на, выпирающих сквозь грубую материю длинной рубахи, угловатых коленях и…
Сердце сжалось от боли! Слезы хлынули! И я завыла, как раненый зверь:
- Что? Как?
- Латка! - раздался за окном возглас парня, и до меня доходит, что это теперь мое имя. Мне еще жальче себя стало. Как теперь меня зовут? Заплатка?
- Не хочу! Нет! Латка? - сквозь слезы обкатываю на языке прозвание, а на душе муторно и горько.
Сижу. Реву. Никого не трогаю, а тут распахивается дверь и в комнату вваливается яркий красавчик. Повзрослевший и заматеревший вариант цыгана Яшки из “Неуловимых”. У меня даже слезы высохли от удивления.
- Латтерит, — бросается он ко мне. А я?
А что я? Было бы мне лет двадцать, можно было бы глазки построить. А так - чего парню голову морочить? Но, зато, полное звучание имени меня успокоило, я даже икать перестала и уставилась... на входящую женщину.
Красивая! Настоящей, спокойной зрелостью. Лет сорока. Стройная, невысокая. Золотистые волосы волной падают на упругую грудь, а она проворно их сплетает на ходу в косу. Темно серые глаза, кажется, заглядывают в душу, а полные, слегка обветренные губы, подрагивают сдерживая лукавую усмешку.
На высоком челе ни единой морщинки. Персиковая кожа сияет. Это не метафора, я серьезно вижу легкое свечение, как на картинках изображались ауры! Соболиные брови слегка вздернуты и именно это выдает настроение хозяйки. Подтянутый овал лица с таким четким абрисом, словно художник самой тонкой кистью вырисовывал изящную форму высоких скул. И все это совершенство подчеркивал аккуратный курносый носик.
Это ее парень обзывал старухой? Да он слепой.
Хозяйка словно прочитав мои мысли качнула головой и заворковала сильным грудным контральто:
- Что, голубушка, — зажурчала успокаивающе ее речь, но взгляд не давал расслабиться, он был многообещающим, — Пришла в себя? Как же тебя угораздило венок пускать до смены дня?