Лабиринт для Минотавра - стр. 41
5. Вердикт
Под ногами хлюпало безукоризненно воспроизведенное болото, там и тут темнели кусты, топорщились деревья, стелился туман. Минотавр, однако, и мысли не допускал, будто хоть что-то из пейзажа существует в действительности. Материально воспроизводить подобное – задача нетривиальная, как подсказывала ему не память, не знание, а интуиция. Впрочем, он не стал доискиваться до источника убежденности в том, что видит всего лишь имитацию, а шел дальше по отмеченной светящимися грибами тропинке, пока не оказался на полянке, где его ждали.
Меньше всего Минотавр ожидал встретить их. Три фигуры возвышались над ним, точно сплетенные из плотного дыма, не имея четких границ, зыбкие, но осязаемые. Их наполняла материальность высшего рода, перед ней пасовало даже то, что можно взять в руки, ощупать, обнюхать, попробовать на вкус.
Перед Минотавром возвышались Справедливость, Милосердие и Целесообразность. Их идеи мозг выдал без сомнения, как и должно при встрече с гипостазисами.
– Подойди и выслушай благую весть, что уготовлена тебе, – прогрохотал гипостазис Справедливости. Дымная фигура изогнулась, колосс решил поближе рассмотреть стоящее у его подножия крошечное существо. – Он отмечен пороком и преступлениями, – вынес приговор гипостазис, и Минотавра пронзил холод такой глубины, что он обхватил себя за предплечья, пытаясь унять дрожь.
– Что творил, не ведал он, – мягко возразил гипостазис Милосердия, – а ведал когда, то оправдание искал и находил в бремени долга, что лежал на нем.
– Полезный, – подытожил гипостазис Целесообразности.
Затем гипостазисы склонились друг к другу, их дымные тела соприкоснулись, меж них лениво зазмеились молнии, отмечая высший тип общения, непостижимый для разумных существ. Минотавр поймал себя на том, что смотрит на них с разинутым ртом, стало стыдно, ведь кто-то мог притаиться в кустах и подглядеть столь недостойную картину – распущенный рот, готовый словить насекомое, и струйку липкой слюны. Он даже осмотрелся и, к немалому изумлению, обнаружил – да! именно так и есть – за ним наблюдали, причем вполне открыто, дерзко и насмешливо.
Все тот же отпрыск с копной растрепанных волос стоял поодаль, скрестив руки на груди. И здесь, в неверном свете сумрачного леса Телониус отметил еще одну важную деталь – во что он одет. Это был древний скафандр, когда-то бело-оранжевый, теперь выцветший до состояния, когда вещь, как ни вычищай, выглядит нечистой и неопрятной.
Отпрыск нисколько не смутился от того, что Минотавр обнаружил его присутствие, даже наоборот – будто этого ждал – вытянулся во весь невысокий рост и принялся махать руками – нечто знакомое, но слегка подзабытое. Лишь глядя на старательно артикулирующие губы, Минотавр понял – отпрыск использует весьма архаичный стиль жестикуляции.