Кваздапил. Наявули - стр. 21

– Наверное, бриллиант? Это очень дорого?

– Дорого. Твой подарок должен быть значительным, на тебя и так будут коситься. Не бойся, с деньгами я торопить не буду, счастье сестры для меня важнее.

– То есть, на меня все равно будут смотреть косо, даже с таким подарком.

– Ты не видел, что другие дарят. Бывает всякое. И подарок – не главное, но он должен быть, это не менее важное условие чем то, что жених обязан быть мусульманином.

– При переходе в ислам имя меняется?

– Если прежнее не оскорбительно для верующих, менять не нужно. Но, опять же, зачем лишние разговоры? Скажем так: менять не требуется, но всем будет лучше, если ты его сменишь.

– Мне придется сделать обрезание?

– Обрезание – сунна, желательное действие, а не обязательное условие. Мусульманин вполне может быть необрезанным…

– Но? – нарушил я затянувшуюся паузу.

Гарун вздохнул:

– Повторяю: на тебя, русского по происхождению, будут смотреть косо. Если же ты, приняв ислам, останешься необрезанным, то истинно верующие, конечно, слова не скажут, для них главное – соблюдение религиозных обрядов и правильная жизнь, а окружение из неосведомленной молодежи шагу ступить не даст. Когда войдешь в семью, ты примешь всех родственников Хади как своих. Не только мы с тобой станем братьями. К тебе в гости будут приезжать десятки человек, нередко за один раз. Ты не должен выделяться в том, что решается простенькой операцией.

– А если я потом откажусь от новой веры?

Голос Гаруна стал глухим:

– Такая возможность, конечно, существует – теоретически. Проблем всего две: второй раз ислам принять нельзя, а для нас ты станешь чужим. Мусульманке нельзя быть замужем за иноверцем.

– Я читал, что христиане и евреи, как единобожники…

– Иудеи, а не евреи, – поправил Гарун. – Впрочем, один хрен. Прости что перебил.

Правильно, национальность и вера – вещи разные, но среди евреев язычников не встретишь, воспитаны они, как правило, в культуре единобожия. Некоторые, бывает, принимают крещение или ислам, то есть в любом случае остаются «людьми Писания» – верующими в Единого.

– Коран же не запрещает брать в супруги «людей Писания»? – козырнул я познаниями.

– Мусульманин может жениться на единобожнице, пусть такой поступок и не одобрят догматики, а наоборот – нельзя, женщина из мусульманской семьи должна выйти замуж исключительно за мусульманина. Ты любишь Хадю?

– Да.

– Ты хочешь взять ее в жены?

– Да.

– Ты сделаешь все, что для этого необходимо?

Горевшая во мне любовь требовала быстрого и безоговорочного «да».

Я молчал.

В далеком детстве самой крутой и, соответственно, казавшейся самой дорогой деньгой мне представлялись пять рублей – большая тяжелая монета. Остальные деньги уступали в размерах и весе, и для меня, ребенка, который только начал разбираться в жизни, они проигрывали в значимости. Бумажные же деньги казались фантиками, в которые, как конфеты в обертку, можно, например, завернуть настоящие металлические.