Кусака - стр. 82
Коди дрогнул, но не отступил. Ярость жгла его изнутри, ему надо было выговориться.
– Слышишь! Я тебя больше не прикрываю! Я не буду звонить в твою обтруханную пекарню и говорить, что ты приболел и не можешь выйти на работу! Черт, они же знают, что ты пьянчуга! Все знают, что ты и гроша ломаного не стоишь!
Керт взревел и кинулся на сына, но Коди оказался куда быстрее. Кулак отца пропахал пустоту.
– Давай-давай, попробуй стукни! – Коди задним ходом выбрался за пределы досягаемости. – Давай, старая сволочь! Только попробуй стукнуть!
Керт качнулся вперед, зацепился ногой за ногу, рухнул на стол и с яростным воплем свалился на пол. На него дождем посыпались игральные карты и пепел.
– Давай! Давай! – неистово подгонял Коди. Он принялся подбегать к окнам и распахивать ставни. Комнату затопил палящий белый свет, обнаживший грязный ковер, потрескавшиеся стены, обшарпанную мебель из комиссионки. Он упал на Локетта-старшего, который пытался встать посреди комнаты на нетвердые ноги, и тот закрыл глаза рукой, пронзительно крикнув: – Пошел вон! Катись из моего дома, сука! – Он швырнул в Коди вешалкой для галстуков. Она врезалась в стену и свалилась на пол.
Коди даже не взглянул на нее.
– Выкачусь, – сказал он, тяжело дыша, но уже спокойным голосом, глядя на Керта, который загораживал лицо от солнца, такими же мутными глазами. – Выкачусь, не волнуйся. Но тебя я больше не прикрываю. Потеряешь работу – сам виноват.
– Я мужик! – заорал Керт. – Не смей со мной так разговаривать! Я мужик!
Теперь настала очередь Коди смеяться – горьким смехом оскорбленного человека. То, что обмирало внутри него, становилось все тяжелее.
– Вот попомни мои слова. – Он повернулся к двери, чтобы уйти.
– Парень! – рявкнул Керт. Коди остановился. – Лучше порадуйся, что твоя мать померла, парень, – вскипел Керт. – Потому что, будь она жива, она бы ненавидела тебя не меньше моего.
Коди мигом очутился за дверью, которая захлопнулась у него за спиной, как капкан. Сбежав с крыльца к мотоциклу, парнишка набрал полную грудь воздуха пустыни, чтобы прояснилось в голове – ему на секунду показалось, что его мозг втиснули в маленькую коробочку; малейшее давление, и он взорвется.
– Ребята, вы там рехнулись? – крикнул со своего крыльца Стэн Фрэсиер. Над брючным ремнем нависало брюхо. – Что вы разорались?
– Поцелуй меня в жопу! – Сев на «хонду» и пнув стартер, Коди издал непристойный звук. Лицо Фрэсиера стало малиновым. Он, шатаясь, двинулся по ступенькам к Коди, но парнишка рванул с места так быстро, что мотоцикл встал на дыбы, а из-под заднего колеса в воздух полетел песок. Промчавшись через двор, Коди свернул на Брасос-стрит. Красная «хонда» пошла юзом, ее закрутило, развернуло, колеса оставили автограф на мостовой.