Кусака - стр. 81
– Красотища, – прошептал Керт. – Красотища-то какая. – Мимо лица плыла паутина сигаретного дыма. – Было дело, работал я по дереву, – сказал он, глядя в никуда. – Давным-давно. Брался за ту работу, какая подворачивалась. Бывало, заворачивает мне твоя мама обед и говорит: «Керт, сделай так, чтоб сегодня я то бой гордилась», а я отвечаю: «Бу сде, сокровище мое». Это я так звал твою мамку – Сокровище мое. Ох, какая ж она была хорошенькая. Глянешь на нее – и поверишь в чудеса. Такая хорошенькая она была… такая хорошенькая. Сокровище. Вот как я звал твою мамку. – Глаза отца повлажнели, и, сжимая вешалку обеими руками, он пригнул голову. Коди услышал, как отец словно бы подавился. Сердце парнишки болезненно сжалось, как от удара. Ему уже случалось видеть папашины пьяные слезы, но сейчас дело обстояло иначе. Эти слезы пахли не виски, а болью. Мальчик не знал, сумеет справиться с этим или нет и, поколебавшись, сделал шаг к отцу. Второй шаг дался легче, а третий – совсем легко. Коди поднял руку, чтобы тронуть отца за плечо.
Тело Керта сотрясла дрожь. Он со свистом втянул воздух, словно в приступе удушья, а потом вдруг поднял голову. Коди увидел, что, хоть глаза у папаши были мокрыми, старик смеялся. Смех становился жестче, отрывистее, пока из горла Коди-старшего не пошло ухающее ворчание дикого зверя.
– Идиот проклятый! – удалось выговорить хрюкавшему от смеха Керту. – Чертов кретин! Ты же знаешь, у меня нету галстуков!
Протянутая рука Коди сжалась в кулак. Он опустил ее.
– Ни единого! – проорал Керт, запрокинув голову и сдавленно хихикая. По морщинкам возле глаз сбегали слезы. – Боже милостивый, что за дурака я вырастил!
Коди стоял тихо-тихо. На виске билась жилка. За крепко сжатыми губами прятались стиснутые зубы.
– Какого черта ты не сделал мне скамеечку для ног, парень? Скамеечку я бы нашел, куда девать! Что, черт тебя дери, я должен делать с вешалкой для галстуков, если никаких галстуков у меня нету!
Мальчик позволил отцу смеяться еще секунд тридцать, а потом отчетливо и твердо сказал:
– Ты сегодня не пошел в пекарню. Так?
Смех оборвался с таким звуком, будто в засорившуюся раковину с бульканьем хлынула вода. Керт с еще непросохшими глазами несколько раз кашлянул и раздавил сигарету о покрытый шрамами ожогов стол.
– Не-а. Какое твое собачье дело?
– Я тебе скажу, какое, – ответил Коди. Он держался очень прямо, а глаза казались выжженными дырами. – Мне надоело отдуваться за твое разгильдяйство. Надоело вкалывать на бензозаправке и смотреть, как ты просираешь денежки…
– Думай, что говоришь! – Керт встал – в одной руке вешалка, другая сжата в кулак.