Купеческий сын и живые мертвецы - стр. 49
Из-за этого и ездила теперь маменька Зины регулярно по святым местам: надеялась отмолить душу своей матери. А вот сама Зина никогда баушку особенно не порицала. Ну, и что с того, что та могла наколдовать дождь, всегда знала, где в лесу растёт больше всего грибов, или могла сделать пальцами такой знак, чтобы отогнать бродячих собак? Ведь вреда от этого людям не было никакого! Правда, из обмолвок родителей поповская дочка знала, что в прежние времена бабка её своим ремеслом производила вещи очень даже нехорошие. И если, к примеру, она делала так, чтобы у зловредной соседки скисало разом всё молоко, то это было ещё не самое худшее.
А потому, если бы протоиерей Александр Тихомиров узнал, что Зина собирается сейчас воспользоваться колдовским набором своей бабушки, он бы, пожалуй, мог сгоряча и проклясть дочь. Однако Зинин папенька был сейчас отсюда далеко. И к его возвращению девушка надеялась снова всё запрятать в сундук – так, чтобы и следов не осталось.
Ключ от сундука – запасной, о котором Зинины родители ничего не знали – бабка вручила ей давным-давно, ещё когда была в здравии и помирать не собиралась. И поповская дочка припрятала этот подарочек на само́м чердаке, куда её родители ходить откровенно побаивались. Так что за два года, что миновали с бабушкиной смерти, ключа этого так и не нашли.
Зина иногда задавалась вопросом: отчего это её маменька и папенька не уничтожили оставшийся от бабки сундук – не предали его огню, к примеру? И один раз она даже завела разговор на эту тему с кухаркой – самих-то родителей она спрашивать не решалась. И Глафира ей тогда ответила:
– Давно бы они его сожгли! Да бабка твоя заклятие какое-то на сундук наложила – так что стронуть его с места нет никакой возможности. Ну, не жечь же его вместе с домом?
А Зина подумала про себя: её папенька и дома не пожалел бы! Да только строения на Губернской улице стояли очень уж плотно друг к другу. Начнись пожар – и половина Живогорска могла бы выгореть. Потому-то и оставалось баушкино имущество в целости и сохранности.
Впрочем, кое за что отец Александр должен был бы тёщу Агриппину Ивановну поблагодарить: ему не пришлось отпевать её и хоронить. Перед самой своей кончиной она отправилась в какой-то подмосковный приход – погостить у давней подруги, которая состояла там просвирней. И та благочестивая старушка вскоре отписала Зининым папеньке и маменьке: так мол и так, скончалась родственница ваша – раба Божья Агриппина. И, согласно её последней воле, была похоронена в месте своей кончины, то есть там же, под Москвою.