Купеческий сын и живые мертвецы - стр. 21
«Может, это Валерьян?» – подумал Митрофан Кузьмич.
Его племянник в последние дни держал себя с ним как-то странно, непонятно. Причём наметилась эта странность сразу после того, как Митрофан Кузьмич намекнул сыну своей сестры, что хочет сделать его первым помощником и доверенным лицом по купеческому делу. Но Валерьян, который до этого усердно ему помогал и должен был бы, по всем вероятиям, такому развитию событий обрадоваться, выказал в ответ что-то вроде смущённого недоумения. И с тех пор избегал встречаться со своим дядей глазами. А если тот пытался навести разговор на вопрос о будущности племянника, Валерьян быстро и ловко от этой темы уходил.
Но сейчас он, пожалуй что, мог решить: пора без обиняков обсудить всё с дядей с глазу на глаз. А какое место подошло бы для такого обсуждения лучше, чем это? И Митрофан Кузьмич сделал уже два шага к двери склепа – проверить, не стоит ли за ней его племянник. Но тут же и застыл на месте, словно его обухом оглоушили. И не потому вовсе, что понял: Валерьян не мог ничего знать о том, куда он, Митрофан Алтынов, сегодня отправился.
Гроб с телом его отца, Кузьмы Петровича Алтынова, стоял на невысоком постаменте возле стены склепа, упрятанный в гранитный саркофаг. Может, конечно, и нехорошо это было, что он оставил его поверх земли, но не мог Митрофан Кузьмич себя заставить отца закопать. Положить его в здешнюю торфянистую грязь, к червям и личинкам. А так он тешил себя иллюзией, что отец всё ещё рядом с ним. В буквальном смысле рядом: всего в нескольких вершках от него, хоть и упрятан в дубовый гроб и гранитный футляр поверх него.
И вот теперь внутри этого дубово-гранитного вместилища что-то явственно зашевелилось – как если бы там передвинулся с места на место джутовый мешок с грецкими орехами.
Митрофан Кузьмич вздрогнул, словно ему попала за ворот летнего сюртука тающая сосулька. И ощутил, как грудь его сдавило. Медленно, отказываясь верить себе, он повернулся к гранитному саркофагу, сделал к нему один шаг. А на втором шаге застыл, уже занеся над полом ногу. И при этом будто со стороны увидел себя: мужчину в добротном летнем костюме, с аккуратно подстриженными волосами и светлой бородкой – и со сведённым судорогой ужаса лицом.
– Он всё-таки вернулся… – На сей раз Митрофан Кузьмич говорил громко, в полный голос. – Решил спросить с меня за всё – и это через столько-то лет!..
Зина Тихомирова, черноглазая поповская дочка, продолжала взмахивать руками на колокольне. Но Иванушка видел её теперь лишь краешком глаза. Всё его внимание приковала к себе кованая чугунная ограда погоста, примыкавшего к Духову лесу.