Кумир - стр. 5
Дверь бесшумно открылась и на пороге возникла красивая фигура Гоги:
– Не против?
– Нет… конечно… Тебе я как раз очень рада.
Гога быстрым взглядом оценил обстановку, прочел мысли девушки и через секунду оказался у нее за спиной, глядя на их общее отражение в зеркале:
– Ты ела что-нибудь?
– Нет…
– Я так и думал. Не буду спрашивать, как у тебя настроение – буду сразу его поднимать. Как насчет “Petrus”?
– Ты шутишь… Откуда? – расплылась в улыбке Кира и ее отражение в зеркале.
– Из личных запасов. Не знал, что ты пьешь, но был уверен, что только лучшее. – Перед столиком возле зеркала из-за спины Гоги моментально материализовалась бутылка “Petrus”.
– Спасибо…
– Благодарить будешь тогда, когда скажешь, где штопор, – шепнул Гога, слегка коснувшись губами ее волос.
– В ящичке под плазмой… – еле слышно ответила Кира, подождала, пока Гога повернется спиной к зеркалу, и впервые за много лет бесшумно заплакала.
– Почему ты за меня заступился? Может… он прав… Я бездарна.
Гога молча откупоривал эксклюзивную бутылку вина. Он не видел ее лица, но интонации ее голоса было достаточно для того, чтобы понять, что он оказался в нужном месте и в нужное время. Он спокойно наполнил ее бокал, подошел к зеркалу, медленно развернул к себе стул с ее невесомым телом, опустился на колени и протянул ей вино:
– Он – дегенерат. Тебе не нужно плакать для того, чтобы у твоих ног плакал весь мир. Потому что ты – лучшее, что может случиться с человеком. Ты – лучшее, что могло случиться со мной…
Кира смотрела на него сверху вниз. Она боготворила все его роли в кино. Ее всегда поражала его способность перевоплощаться. Она преклонялась перед его талантом и мужской силой, которые последние десять лет исходили с экранов всевозможных кинотеатров, ноутбуков и плазменных телевизоров. Она откровенно робела перед ним во время съемок… Она была превосходной актрисой в жизни, но терялась, когда он был рядом с ней в окружении камер и операторов… Кира осушила бокал вина и молча протянула его Гоге. Тот, в свою очередь, безмолвно его наполнил. Кира осушила и его тоже. Дорогостоящую монопьянку прервал хриплый голос Гоги:
– Так почему ты плачешь?
– Я – никто, я не плачу, когда на меня смотрят, и я никогда себя не найду, – безжизненно прошептала она, в очередной раз передавая Гоге пустой бокал.
– Я понял. Есть предложение: будем искать тебя вместе. Только одно условие: если хочется плакать – плачь, но расскажи мне правду. Представь, что видишь меня впервые.
Кира забрала у Гоги бутылку, отхлебнула с горла пару глотков “Petrus”, опустилась рядом с ним на острые коленки и выдала: