Красный закат в конце июня - стр. 41
– Те![63]
Мальчик засмеялся.
– Т-т-т… е-е-е.
То же было перерисовано с досок на песок.
– Те! – выкрикнул понятливый отрок в лицо отцу Паисию, отчего священник благодарно перекрестился.
Следующее слово первого урока было «мы». По-угорски – «ми».
Потом слово «Истен», значит – Бог.
Я… Ты… Мы… Бог…
Для первого урока достаточно.
В каждый погожий день лета открывалась школа на берегу.
Постоянно вертелся вокруг отца Паисия внук шамана – Пекка. Ещё несколько безымянных угорских мальчишек. Да бобыль Балаш. Да сын Кошута – Габор. Да тётка Водла – эта скорее из женского расположения к отцу Паисию, чем от потребности в грамоте.
Время от времени, по пути на игрища, набегали угорские парни и девки.
Бывало, к сумеркам весь берег испишут буквами и словами.
C холодами затея сникла.
А замысел продлился. По просьбе отца Паисия первый его прихожанин, ныне покойный Синец, сковал иглы в палец длиной.
Привязал их к палочкам распаренными жилами. Жилы высохли – стянули железо и дерево в единое стило – орудие грамотности, по числу учеников.
Сам отец Паисий ободрал не одну березу. Уложил кору под гнёт, чтобы расправить в лист.
И зимой, в безвременье, в безделье, к нему в келью битком набивалось учеников. Выцарапывали они иглами на бересте угорские слова и целые предложения.
Службу в церкви отец Паисий давно вёл по-угорски. А теперь, воспитав достаточно чтецов, взялся и за перевод книги Бытия.
Строка «Вначале сотворил Бог небо и землю» писалась по-угорски так: «Кэздэт теж Истен эг эс фёлд».
Первыми крещёными стали Габор, Кошут, тётка Водла и отрок Пекка.
Кроме них приходили слушать литургию и просто любопытствующие. Дивились храму, пению дьякона на клиросе и горению множества свечей, вылепленных старцем из воска диких пчёл.
Долина туземцев Сулгара на голубиные песнопения отца Паисия, на его азбучные дары отозвалась роптанием.
Племя почуяло угрозу духовной кабалы.
Для возбуждения самобытности решили угорцы выстроить на противоположном берегу реки Суланды, напротив православного храма, в укор и назидание отцу Паисию знатную кумирню в честь своей богини солнца Хатал Эква.
По заповедному замыслу возвели квадратный сруб-куб.
Из прежнего жертвенника в пристройке кузницы перенесли в новую кумирню священные шкуры, медные нагрудники, оленьи рога и главное – деревянного идола, вырубленного из узловатой сосны: брюхатая богиня сидит воздев к небу руки-сучья.
Переносили всем народом, с воплями и биением бубна.
Духом соперничества прониклись. Потребовали, чтобы Ерегеб на вызов отца Паисия отмечал каждую четверть луны камланием в новом святилище. Ерегеб сослался на старость и просил уволить.