Ковчег для Кареглазки - стр. 47
Гермес ввел в грудь очередную дозу Армивира, и лицо наставника порозовело. Его глаза с натугой приоткрылись, он пытался осознать, что происходит. Затем его взгляд опознал синдика.
– Мы потеряли Ковчег, упустили юношу-свидетеля. Мы провалили миссию, – он закашлялся.
– Нас застали врасплох, – Гермес присел на порожний бочонок, он уже надел респиратор.
– Нет. Ковчег – это главное. Мы обязаны заполучить его… – в безумных глазах Арго проскочило отчаяние, – пока он не пробудил Саморожденного.
– Саморожденный? О чем вы? – удивился Гермес, тем более, что он уже слышал такое раньше – вполуха, словно это секрет. Или великий обман.
– Забудь. Это выдумка. Ересь. Синдикат не допустит такого, – пастырь пришел в себя. – Надо сообщить Коллегии о произошедшем.
Синдик покачал головой.
– Отче, мы потеряли дрон, на связь выйти не получится.
– Ты знаешь, что делать. – Арго навел ладонь на оперативника в благословляющем жесте. – Будь честным с Синдикатом, будь верен Суровому Богу.
Гермес кивнул, отодвинув вериги на груди пастыря. Он предвидел это. Тем или иным способом, мастер умрет – но он еще может принести пользу. Богобрат достал сбоку пожарный топор – и изо всех сил вонзил орудие в грудь пожилого азиата. Тот закашлял, захлебываясь кровью. Гермес ударил еще раз, и еще раз – пока священник не затих. Под кожей на животе Арго вспыхнуло яркое красное пятно – включился экстренный датчик.
Гермес забрался под стол, скрутившись калачиком. Осталось дождаться эвакуации. Если он сумеет. Бинты протекли, и с одежды капает кровь. Он потерял много крови. Двигаться не хотелось, и все же минут через пять он попробовал снять одежду, чтоб лучше понять характер ранений. Это не получилось, одежда прилипла, и пытаться отдирать – себе дороже.
Он хотел облегчиться, но не смог это сделать даже по-женски. Тогда, несмотря на отвращение, он помочился прямо под себя, в одежду, так и лежа в позе зародыша. Синхронно с мочой боль растеклась по всем клеткам организма жгучей лавой, и он почувствовал себя пружиной, сжатой до предела. И когда она разожмется – Гермеса больше не будет.
****
Спустя несколько километров мы пришвартовались на противоположном берегу. Неподалеку громоздился большой дом с малиновой черепицей – настоящая вилла. Цербер выскочил на твердую землю, радостно виляя хвостом. Мы едва за ним поспевали, особенно я со своими пострадавшими ногами. Танюша молчала, она выглядела уставшей. Признаюсь, ее молчание было воспринято мной положительно – я сердился и всю дорогу пыхтел сигаретами.
Ворота были закрыты, но я смог взломать калитку, спрятанную в зарослях винограда. Во дворе все говорило о запустении – мусор везде, заполненный грязной водой и листьями бассейн, перевернутый теннисный стол и разбитые стекла на веранде. Цербер проявил то ли смелость, то ли глупость, сразу побежав изучать внутренности дома. Его костлявая корма появлялась то тут, то там, помахивая хвостом, как длинным шлангом. Чудовище.