Кошачий король Гаваны - стр. 22

Я глянул на музыкантов, собрался с духом и спросил Ану:

– Ну что, прогоним номер?

Она покачала головой, глядя куда-то мимо меня:

– Где тут уборная?

– Я покажу.

Оказавшись в коридоре, вдали от всех, Ана остановилась и оперлась об оконную раму, словно под тяжестью груза:

– Давай постоим тут немного.

– Я думал, тебе надо…

– Прости.

Ана впервые за весь день посмотрела мне в глаза. И я увидел в ее взгляде неуверенность.

– За что?

– Мой отчим…

Меня пробрала дрожь.

– Мы похоронили его этим утром, – закончила Ана.

Я оцепенел.

«Ты пришла сюда с похорон?»

Я не задал этот вопрос вслух. Не потому, что такой внимательный или вежливый. А потому, что кто-то словно насыпал льда мне за шиворот.

Нахлынуло воспоминание о тусклом утре, когда я взял пригоршню влажной земли и бросил на гроб матери. Тем утром я не мог заставить себя говорить. Даже не мог плакать. Другие ребята, мамины ученики, плакали, а я стоял там и не мог выжать слезинки. Безжизненный, запертый в холодном тяжелом теле.

– Соболезную, – сказал я. – Но что ты тогда вообще тут делаешь? Выступление – это ерунда. Потанцуем в другой раз.

Ана резко повернулась ко мне:

– Нет! – Потом уже мягче: – Нет. Мне это нужно. Когда я танцую, то могу забыть.

– Хорошо.

– Давай прогоним номер, – предложила она. – Прямо тут?

Мы попытались. Ана двигалась по инерции, механически. Глядя на нее, я даже не мог вспомнить шаги.

В общем, мы облажались. А через несколько минут облажаемся перед всей моей школой.

– Уверена, что хочешь это сделать? – спросил я.

– Потанцуй со мной. Пожалуйста.

С тем же успехом она могла просто приставить мне пистолет к виску.

– Представь нас спокойно, – попросил я Латука перед началом концерта. – Делай что хочешь, но не перегибай, ладно?

Полчаса спустя джазмены ушли со сцены под вежливые аплодисменты. Занавес опустился. Из динамиков загремел голос Митча:

– Дамы и господа! Шоу, которого наша школа еще не видела! Прямиком с солнечных пляжей Кубы! Встречайте нашего Короля сальсы Рика «Кота» Гутьерреса и его партнершу Ану Кабреру!

– Король сальсы, ха, – заметила Ана.

Раздались аплодисменты. Погас свет. В темноте мы прошли на сцену и заняли исходную позицию лицом друг к другу. Тени во мраке.

У меня тряслись колени. Я ощущал себя холодным, как пингвин, и таким же грациозным.

Из зрительного зала донесся смех и крики:

– Рики! Рики! Мяу!

Вступили ударные, запело пианино. Заиграла «Havana D’Primera».

Включился свет, обжигая глаза.

Шаг, шаг, скольжение. Шаг, шаг, скольжение.

Я двигался, инстинктивно повторяя все за Аной.

Поворот в одну сторону. Поворот в другую. Выброс ноги, взмах рукой.