Кошачий король Гаваны - стр. 21

– Это безумно дорого.

– Это семья, – возразил отец. – О деньгах не беспокойся.

– Мама сказала бы, что мы таким образом кладем деньги в карман Фиделю. – Как будто меня правда волновало эмбарго!

– Ага, и что, помогло? Пятьдесят лет прошло, а он все равно на посту.

Я уставился на отца. При маме он бы подобного не сказал.

– Ты забыл, что и я жил при коммунизме, – заметил отец. – Закручивание гаек до предела. Верхушка, которая достаточно обворовала свой собственный народ, чтобы жить припеваючи. Вот возьмем Северную Корею…

– Хотел бы я взять Северную Корею, – перебил я, – но мне пора в школу.

– Жду завтрашнего выступления! – крикнул вслед отец.

Я поежился. Если завтра никогда не настанет, я не обижусь.

Ну если, конечно, причиной не будет нашествие кислотной жижи, которая прокатится по Нью-Йорку и сожрет нас живьем.

Надо смотреть на перспективу.

Завтра все равно стало сегодня. Даже если ты полночи проворочался в поту, брыкаясь под голос Александра Абреу в голове. Даже если трижды переводил будильник и пропустил завтрак. Даже если послал сообщение Латуку Игореву с вопросом, не отложили ли концерт.

«Начало в шесть», – пришел от него ответ.

С другой стороны, жижа на нас не напала.

Куда бы я ни пошел, меня ожидаемо встречали бумажные пульки, подколки и пантомимы на тему «Гангнам стайл». Похоже, вся школа предвкушала мой провал. У меня лишь хватило сил запихнуть в себя ланч.

Мы с Аной договорились встретиться у школы в пять часов. Когда я пришел, она уже сидела на скамейке у бордюра. Ноги вместе, руки на коленях, и неподвижно… так неподвижно. Эта замкнутость так не вязалось с ее вызывающими ярко-красными джинсами и белой футболкой.

– Привет, Рик. – Кажется, Ана штрафу за парковку больше бы обрадовалась.

Что случилось? Я едва не задал вопрос вслух, но я уже научился не давить на нее.

– Идем. Они хотят, чтобы мы проверили звук.

В актовом зале два второкурсника продавали домашнюю выпечку, над головой от стены до стены тянулись цветные баннеры. Неплохо для места публичной казни.

Латук и остальные музыканты устраивались на сцене. Когда я поздоровался, они повернулись. На лице Митча застыла усмешка, он собрался что-то сказать, но увидел Ану и со щелчком захлопнул рот.

Врать не стану, было приятно.

– Привет, ребята, – весело сказал Латук, словно не он всю эту кашу заварил.

Я представил им Ану. Она их едва заметила.

– Когда джазмены доиграют, мы на пять минут опустим занавес, – объяснил Латук. – Вы выйдете, встанете в позицию, и диджей включит вашу песню.

Я дважды проверил пространство перед занавесом. Места предостаточно.