Корона из картона - стр. 26
Климов? Климов?! КЛИМОВ?!
Господи, пожалуйста, пусть это будет совпадение...
– Ну, что там? – нетерпеливо ёрзает на стуле подруга и выхватывает из моих одеревеневших пальцев лист бумаги.
Её глаза расширяются, когда она вчитывается в имя, а Веник удивлённо присвистывает.
– Охренеть – не встать... – Я до последнего надеюсь, что это просто однофамилец, но Макаров отнимает мою надежду: – Это ж сам Марк Климов, сын одного из основателей «Утопии»!
Божечки-кошечки... Теперь моим нервам точно конец.
И пока друзья тихо офигевают, братья – одобрительно хмыкают, а я просто в ауте, родители забивают буквально последний гвоздь в крышку моего гроба.
– Так это же чистое везение! – восклицает отец. – Сергей хорошо к тебе относится – значит, никаких проблем не предвидится.
Ох, знал бы ты, папочка, насколько именно хорошо он ко мне относится, ни за что бы не отпустил в эту семью. Мои губы автоматически поджимаются, а глаза прищуриваются, когда мне в голову приходит мысль о том, каким боком я могла попасть в семью Климовых – чёрта с два я поверю в такое совпадение, особенно после той угрозы в свою спину. Конечно, подтасовка результатов строго карается, но кто узнает об этом, если всё будет заварено на высшем уровне?
«Ты обязательно передумаешь, дорогая – я в этом уверен!»
Мне надо проверить.
Пока все обсуждают такую «потрясную» новость, я под шумок смываюсь в родительскую спальню и прихватываю с тумбочки папин телефон; по долгу службы в его списке контактов наверняка окажется нужный мне номер. Наспех пролистываю его и нахожу имя, от одного взгляда на которое в груди снова вспыхивает гнев. Не хочу палить свой телефон, поэтому набираю с папиного.
– Как раз ждал вашего звонка, Павел Николаич, – очень бодренько отзывается Климов-старший, и я просто зверею. – Только что сам узнал о назначении вашей дочери. Вы не переживайте, она здесь будет окружена теплом и заботой, я обеспечу её всем, чего она захочет.
Ну, кто бы сомневался-то в вашей щедрости, Сергей Михайлович?..
Чтоб тебя приподняло и не опустило...
А пока я медленно закипаю, как свистящий чайник на газовой плите, до моего собеседника, наконец, доходит, что что-то тут не так.
– Павел Николаич?
– Почти, – наиграно елейным голос отвечаю.
Ответь я ещё елейней, и моей интонацией можно было бы распилить стальную плиту пополам. На том конце провода явно чувствуется замешательство, а после какая-то минутная возня, шаги и негромкий хлопок двери: никак, скрылся от свидетелей, бессовестный человек.
– Карина?
Слегка высокомерно фыркаю на то, с каким благоговением он произнёс моё имя – меня такими приёмчиками не подкупишь.