Корона из картона - стр. 28
В общем, в обиду себя я не дам, и мужской половине семейства Климовых остаётся только креститься.
27 августа 2019 года, вторник
В это утро я вскочила на ноги в пять утра, хотя обычно раньше девяти меня фиг поднимешь – только если домкратом. Около двух часов я проворочалась, уговаривая себя поспать ещё немного, потому что в чужом доме мне будет не до сна – спокойно, не в том смысле! – но Морфей так и не пришёл забрать меня в своё царство. Родители в семь ушли на работу, а братья, еле раскочегарившиеся только к десяти утра, о чём-то оживлённо шушукались, изредка бросая на меня хитрые взгляды и заставляя меня хмуриться.
Что ещё задумали эти лисьи морды?
Хотя, если у них в планах накостылять Марку, который, как я знала, должен будет приехать за мной лично, то я только «за».
Вот бы ещё и его папаше перепало за компанию...
К обеду братья тоже испарились, а как вернулись, я уже не видела – погрузилась в содержимое своего платяного шкафа, пытаясь выбрать, что взять с собой из вещей. Климовы наверняка уже подбирают мне новый гардероб, используя данные, полученные из моей личной карточки, но это не значит, что я брошу свою старую одежду. Как бы там ни было, жизнь обещает, что ближайшие пять лет я проведу «в окопах», и я хочу хоть изредка вспоминать, что я – это всё ещё я, когда буду надевать свои вещи.
Одежды в итоге набралось не много: парочка джинсов, столько же рубашек – все братьев, перешитые – несколько футболок и, конечно, отцовский свитер: его я отжала у родителя ещё в далёком пятнадцатом году, потому что мне нравилось, как он пах – надёжностью и негласным обещанием отцовской защиты. И да, у меня страшный фетиш на мужскую одежду в моём гардеробе, хотя родители никогда не отказывали в покупке нормальной, девчачьей. Так же в дорожную сумку перекочевал плеер с наушниками, набор простых карандашей с скетчбуком, в котором я изредка что-то выводила, старый теннисный мяч и любимая бейсболка. Это был самый минимум, который мне необходим, но без всего остального я смогу обойтись. С тоской смотрю на стену, где висит любимая, потрёпанная временем – ну и мной немного – «Люссиль»[2], и подавляю тяжёлый вздох: её взять точно не получится, но я переживу.
В два часа дома появляются родители – проводить меня на фронт; мама всё что-то говорила по поводу правил поведения в чужом доме, отец подбадривал словами о том, что он «всегда рядом, если что», а я думала над тем, найдётся ли у сильной половины семейства Климовых такой же защитник, если они вздумают устроить мне извращённую версию ток-шоу «Давай поженимся?». В том, что Марк с первых дней начнёт указывать мне моё место, я даже не сомневалась – это у почти всех мажоров прям пункт какого-то негласного Кодекса. Но мне, по сути, было всё равно, что между нами огромная социальная пропасть: в конце концов, я еду в этот дом, чтобы получить образование, а остальное меня не волнует.