Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая - стр. 42
Никакого имперского величия уже нельзя было различить в некогда элитной школе. Не было скульптур и картин знаменитых художников в коридорах. В классах, где учились мальчики и девочки из аристократических семей, на учеников не взирают со стен портреты королей и кайзеров, военных и министров. Некогда слепящая чистотой и порядком школа, замерла, понурив голову, разрушенная бомбардировками. То тут, то там – поврежденные стены. Ничего не осталось от гимназии имени королевы Луизы. Даже лес, окружавший здание, исчез.
Голая земля лежит вокруг. После поражения Германии под Сталинградом, леса вырубали для топки печей в домах.
До войны в школе насаждался воспитательный подход по системе Песталоцци, основанный на свободе. Когда же сюда вторглась политика, требующая связи учебы с обычной жизнью, уровень образования понизился.
«Давай говорить лишь со своей душой, она всегда права», – слышит она голос Израиля. Она вспоминает проблемы, которые у нее возникли с учителями латыни и алгебры.
Иоанна сидит в классе. С красным от напряжения и беспокойства лицом она погружена в домашнее задание по латыни, заданное доктором Дотерманом, которое не успела выполнить. Она боится его. Он огромен, пузат, с широким лицом, выпяченными глазами, толстыми белыми бровями, которые ощетиниваются у него в момент гнева. Венец длинных седых волос окаймляет его огромную лысину, руки покрыты веснушками, и тяжелые его шаги слышны издалека. Когда он входит в класс, все девушки вскакивают и стоят по стойке смирно. И горе девицам, если они ранее передали свои работы в красные большие руки доктора Дотермана! Еще ни одна из учениц не сумела удовлетворить требования строгого учителя. Он швырял тетради на кафедру, сжимал кулаки и орал на перепуганных учениц.
– Это работы, уважаемые дамы?! Просто, дерьмо. Быть может, я слишком строг, но всегда прав. И не дам ни одному человеку заставить меня отказаться от моих слов. Уважаемые дамы, старость пришла ко мне с честью, и я научу вас уму-разуму. – И он скрежетал своими вставными зубами. А если были работы, по его мнению, «ниже всякой критики», прибавлял к своей речи еще одну устрашающую угрозу: «Уважаемые дамы, из-за этих ваших работ я выйду на преждевременную пенсию, и вот тогда увидите, уважаемые дамы, кто будет вас учить, если я покину это место, и появится кто-то другой.
И все ученицы сидели, потупив головы.
Тетрадь Иоанны всегда была красного цвета, как будто на нее пролилась кровь. Это доктор Дотерман всю ее исчеркивал красным карандашом. В общем-то, нельзя сказать, что Иоанна так уже плоха в латыни, но она знает много того, что ей, по мнению доктора, знать не следует. А то, что она обязана знать, она не знает. И все это из-за господина Леви, который упражняется с дочерью по латыни, ибо он большой любитель этого языка. Эти многие, но, по его мнению, ненужные знания Иоанны сердят доктора Дотермана, и он при любой подвернувшейся возможности орет ей в перепуганное лицо.