Константин Леонтьев - стр. 93
В «Лекциях по русской литературе» Набоков, отмечая, что первой силой, противостоящей писателю в России 19 века, было правительство, говорил, что на втором месте стояла стеснявшая писателей и художников «антиправительственная, общественная, утилитарная критика». «Левые критики боролись с существующим деспотизмом и при этом насаждали другой, свой собственный»[190], – описывал Набоков сложившееся положение дел. Похожим образом рассуждал и Бердяев, упрекая в сборнике «Вехи» русскую интеллигенцию в грехе «народопоклонства»: ведь от писателя, мыслителя, художника требовали лишь «полезных» для дела освобождения народа идей, все остальное объявлялось не заслуживающим внимания. Леонтьев с его убеждением, что сохранить красивое старое дерево не менее важно, чем купить лекарство крестьянину, оказался враждебным чужаком в демократическом лагере.
В личном плане вехой разрыва с демократическими кругами стал окончательное расхождение с Тургеневым. Оно не было обозначено какими-то разговорами или действиями. Просто – разошлись… Несколько месяцев назад Тургенев способствовал публикации критической статьи Леонтьева о собственном романе. Но, возможно, это стало толчком к тому, чтобы перестать поддерживать даже видимость прежних отношений. Позднее, в 1876 году, Тургенев прислал Леонтьеву последнее свое письмо с советом отказаться от написания романов и беллитристики. Он писал, что Леонтьеву больше удаются не художественные произведения, а «ученые, этнографические и исторические сочинения»[191]. У Леонтьева выдержки хватило на то, чтобы промолчать, но тургеневское письмо стало болезненным уколом для его самолюбия, – ведь его произведения отверг человек, который сам благословил Леонтьева на литературную дорогу. Справедливости ради надо сказать, что и Леонтьев не раз очень резко отзывался о романах Тургенева: то, по его мнению, автора «Рудина» и «Дворянского гнезда» «духовно не стало» после публикации «Отцов и детей», то Тургенев стал «ничтожен как прах», написав «Дым»… Думаю, до Тургенева доходили некоторые из этих оценок.
Позднее Леонтьев четко отделил свое доброе отношение к Тургеневу-человеку (красивый, добрый, светский человек, протянувший ему руку помощи в трудное время, – благодетель) от мнения о нем как писателе (талантливый, но не оригинальный писатель, уступавший в силе дара многим современникам). В конце жизни Константин Николаевич написал искренние воспоминания о Тургеневе, где попытался показать обе эти стороны. Там есть и такое рассуждение: «Нельзя, разумеется, и теперь не ценить таланта Тургенева, но нельзя же и равнять его, напр., хоть бы со Львом Толстым, а в некоторых отношениях его надо поставить ниже Писемского, ниже Достоевского, ниже Щедрина. По лиризму – гораздо ниже Достоевского; по широкой и равномерно разлитой объективности – ниже Писемского; по силе ядовитого комизма (от которого Тургенев был все-таки не прочь) и по пламенной сатирической злобе – ниже Щедрина, за которым и не разделяющий его направления человек должен все-таки признать эти свойства»