Константа - стр. 66
Накидка на плечи, протертые временем и тысячью ступней бетонные ступени с каймой краски по краям. Выкрашенные стены. Старая больница, а она здесь, значит, доставляли экстренно. Со своим баблом Шеметова валялась бы в лечебнице на Новоорской или Стрижевской, а доставили в ургентную. И ближайшую, вот эту старенькую, но ведь главное это наличие персонала, который может купировать острое состояние пациентки.
Вступила в коридор, оглядела таблички дверей, рассчитывая направление к нужной палате. Но рассчитывать и не нужно было.
Он вышел из палаты в начале коридора. Был мрачен.
- Женя, - и улыбка эта скотская. Вполсилы. – Не ожидал, Данка будет рада видеть. С лестницы упала ночью, сотряс небольшой…
Я покивала, глупо улыбаясь и стараясь не смотреть на сбитые костяшки его правой руки. Стараясь подавить желание провести беспроигрышный прием Брюса Ли.
Стараясь, очень стараясь.
И он облегчил задачу – принял входящий звонок, став невъебенно важным, зашагал прочь.
Толкнула дверь вип-палаты. Столкновение взглядов и прострелом внутрь.
Ее лицо отекло, слева множественные гематомы, глаз затек. Он ударил ее сильно.
Присела на край кровати, отложив пачки сигарет на край тумбочки и, поставив локти на широко разведенные колени, смотрела в стертый рисунок линолиума, не глядя на девушку за своей спиной. Красивую, бойкую, сильную девушку. Сломленную побоями, хотя взгляд был ровен. Спокойствие в глазах. Блять, в глазе. Второй затек.
- За что? – тихо спросила я, идя взглядом по слабым узорам рисунка на полу.
- За то, что приехала поздно, пьяная. – Голос слаб, ослаблен болью, головокружением, сниженной способностью к сосредоточенности, но она выравнивает тембр. Я уже такое видела. И знала, скольких сил требует вот такой голос. – За то, что не собиралась оправдываться, молча глотать оскорбления и переписать завещание в его пользу. - Поморщилась, удобнее садясь на кровати и улыбнулась, глядя на мое опешившее лицо, резко повернутое к ней, - после первого своего «падения с лестницы», когда он меня чуть не убил... - она прервалась и прикрыла глаза на мгновение.
Секунда, за которую человек подавляет нечеловеческий ужас. Прорвавшийся в мурашках на руках и бледности побитого лица. Ужас, спрятанный в дрогнувших темных ресницах. Которые неоднократно смачивали слезы бессилия, отчаяния.
Страха.
Она открыла глаза и взгляд снова тот же, так же погано отрешен, как и она отрешена от того, о чем говорила, и от чего у меня внутренности скручивало до рвотного позыва:
- Типикал скам ситуэйшн: он мне изменил, я узнала и потребовала развод. Сказал, что разведется если... все имущество на меня оформлено, недвижка вся и так по мелочи, сделано, сама понимаешь, не дура же, для того, что если он, мой любимый работяга, въебется, то арестовывать нечего, все имущество на жене. Так вот, развод был допустим, только если я претензий по этому всему иметь не буду. А с хуя ли? - мрачно усмехнулась и в глазах заплясали тени. Но ухмылка слабая, оборванная болью. – Больше половины на мои бабки. Я тоже работала в этой нихуевой организации, пока любовь всей моей жизни не попросил меня покинуть не совсем белый бизнес. Вся эта вся материальная хуета больше чем в половину на мои деньги. На мои усилия. А часть, его часть денег, этот козел, слишком любящий красивую жизнь, проебал бы, если бы я не подсказала, как рационально приумножить, куда вкладываться и когда снимать. Так что это тоже мои деньги. И вот с хуя ли я этому блядуну все оставлять буду? Он на стороне трахается, а я еще и претензий иметь не должна, нормально, да? Он какую-то хуйню понес, что, типа, так давай, без развода, забудем этот эпизод с изменой. Я согласилась забыть, если счет уровняем. Счета. Это не первая измена, просто в предыдущие верить не хотелось, я ж влюбленная дурочка была. Ну... сказала, что счет уравниваем и, - снова усмехнулась и снова поморщилась, - в расчете. Знала, что не согласится, но того, что отпиздит, не ожидала. Проснулась, как сейчас, с сотрясом. Правда еще с парой переломов. Сделала вид, что ничего не помню и верю этому ублюдку, что, - посмотрела на меня, задержавшую дыхание, - упала с лестницы. Как более-менее в себя пришла, написала завещание, ля-ля тополя, хочу наследственный фонд после своей смерти, где все мое имущество и активы будут принадлежать исключительно фонду. Это невъебенная вещь вообще, слабо пока у нас работающая, но охуенно и столетиями работающая у других. Смысл в том, что наследодатель после своей кончины очень законно кладет с прибором на всех наследников и лиц, претендующих на его имущество. Согласно завещанию сразу после гибели создается фонд, имеющий во владении недвижку, бизнес и прочее, и всем этим и дивидендами от всего управляет только один бенефициар, назначенный наследодателем. Я обозначила Талмицкую Оксану Станиславовну. Сорок восемь лет, сын умер от лимфобластного лейкоза в возрасте тринадцати лет и она организовала фонд, направленный на поддержку детям с раком крови. Толковый фонд, реально отстегивающий деньги на операции детям и строго следящий, чтобы ни копейки на сторону не ушло. Была одна тварь, знаешь, из тех, что на жалости выезжает, а народ-то у нас пиздец сострадательный, потому такие выродки и не пропадут никогда. Постила она фотки и фейковые заключения врачей, что дочь больна. Причем реальные фотки дочери выставляла под слезливыми комментариями. А получив четыре миллиона на операцию в Израиле, попыталась скрыться, не предоставив отчет. Оксана Станиславовна добилась и реального срока этой мрази и лишения ее родительских прав на абсолютно здоровую дочь. Я знаю Талмицкую лично, имею честь. Назначила ее в управляющие наследственного фонда и Андрей никогда и ничего с этим сделать не смог бы. – Перевела дыхание и решительно посмотрела мне в глаза, - Шеметов любит красивую жизнь и как только суммы скапливаются, он вкладывается в очередную недвижку. Потому свое похищение хотела сделать. У него сейчас всего двадцать пять лимонов, «мы» же дом купили и ему тарантайку. И снова все на меня оформлено... это для того, что если скосячит по работе, то отнимать у него нечего было… с такой работы вылетают без имущества, приобретенного во время нее, а если на меня всё оформлено будет… он знает, что не отнимут и знает почему, мразь… но, это, типа, доказательства безумной любви ко всей такой наивной и неловкой мне, по случайности периодически пересчитывающей ступени еблом. Он реально верит, что я не помню… И реально верит, что я все еще тупая. Очень аккуратно гарцует с темой моего благородства отписать все в наследственный фонд, где управляющий Оксана Станиславовна. Так мило пытается меня заверить, что больные раком крови детишки это, конечно, печально, но имущество, нажитое в браке, ему должно принадлежать… Я сознательно врала ему, выводя его из инвестирования в прибыльные темы и хотела организовать собственное похищение с целью вымогательства оставшихся у него сейчас двадцати пяти миллионов. О сумме громко заявила на вечере, посвященном благотворительности излечивающихся от наркомании людей. Он шикнул на меня, типа нехер в таком окружении о таком бабле говорить. Далее все максимально просто: меня похитили недалече после того, как я в окружении люмпенов обозначила имеющуюся у него сумму и по странному стечению обстоятельств именно такую же вымогают. Он оплатил бы, и начал рыть по ложному следу, выискивая, кто заявил и, понимая, что по истечению заявленных на уплату суток со мной нарики церемониться не станут, а значит все уйдет в наследственный фонд женщине, не способной молча сидеть, когда твари вокруг будут претендовать на деньги, что могут спасти обреченного ребенка. Он заплатил бы, памятуя, что в моем завещании заявлен наследственный фонд и кто в нем управляющий. А потом со мной что-то случилось бы. Например, в день переоформления завещания, я слетела бы с моста в реку. Тело бы не нашли и спустя положенное время, достаточное, чтобы признать меня уже не просто без вести пропавшей, вуаля. Андрей Шеметов лишен всего, ибо заплатил выкуп, супруга погибла, есть завещание и отсутствие рядом дуры, подсказывающей как вырубать миллионы.