Константа - стр. 65
- Чокнутый Брюс Ли, ты это... позвони, как доедешь, а то ты бедовая какая-то.
Данка рассмеялась и кивнула, а через сорок минут мне пришло: «дома», и я, до того державшаяся, вырубилась.
***
Я не люблю больницы.
Запахи ни с чем не перепутаешь и я не о дезинфектантах, не о больничной еде и прочем. Человек, хоть единожды переживший тяжелое положение, в больничных стенах улавливает совсем иные запахи. Непроизвольно.
Еще утром, заехав в офис чтобы забрать трудовую и прочее, не обнаружив на месте Данку, я спросила у Ленки куда она умотала. Ленка сказала, что ее сегодня не было и не будет, простыла Дана Сергеевна, о чем предупредила по телефону.
Мысль, проскользнувшая в разуме, на первый взгляд дикая, но оказалась, что была близка к правде. Очень близка. Я набрала чокнутой. Ее голос слабый, хотя она старалась говорить уверенно. Простудилась. Высокая температура. Решила отлежаться дома. Все бумаги подписаны. Будет рада, если станем периодически созваниваться, с праздниками там поздравить и прочий бред. А на фоне чужой голос, предупреждающий, что ей нужно сжать кулак. Забор крови, очевидно…
- Ты где? – выдыхая дым в открытое окно, ровно спросила я. – Заеду, мандарины там привезу, бульон куриный.
Попробовала откреститься, дескать заразит.
- Дан, у меня бывший врач, имеет множество друзей его же профессии, работающих во всех больницах города. Найти, в какой ты, мне не проблема, просто времени много отнимет.
Прикрыла глаза, слушая длительную тишину в трубке и только потом адрес, глотая внутренний взрыв, потому что была права – такой голос на обезболивающих, на сильной слабости. Такой же голос был у брата, так же старающегося держать прежний темп речи, прежние свои интонации. Но старающегося, а не держащего.
- Отделение. – Должно было прозвучать с вопросительной интонацией. Прозвучало почти мертво.
Общей хирургии, третий этаж, триста вторая.
- Приеду приблизительно через полчаса, - стряхивая пепел и чувствуя, как ускоряется сердцебиение, предупредила я, - что-нибудь привезти?
- Сигареты, - хмыкнула вроде бы, но сорвано. Ибо скована болью.
Я удерживала мысли и руль. Последний сжимала сильно, потому что то, что рождалось в мыслях и порождало ассоциативный ряд, пускало дрожь в пальцы.
Солнечный июльский день, небо ясное, сапфировое, с росчерками перистых облаков. Свежий ветерок с запахом цветущих на клумбах растений, пока я пересекала территорию больницы, направляясь ко входу. Я вдыхала этот запах, цветов и лета, солнца и безмятежности. Вдыхала медленно и глубоко, твердо шагая к дверям. Глубочайший вдох, задержка дыхания и шаг за порог. Но обоняния все равно достигло то, чего здесь не было. Не было совсем, это только мысли, это память, это заворочавшийся на дне души страх, который я наивно считала убитым. Похороненным.