Константа - стр. 67
Опасность бытового насилия в его последствиях.
Синяки заживут, кости срастутся, а внутренний ад будет жрать обладателя пострадавшего тела. Психика ломается, не тело. Туловище заживет, а вот душа...
- Пока ты рассказывала, я нашла пять способов законно слить твой план и оставить Шеметова при деньгах. – Слабо усмехнулась я, выуживая из кармана джинс пачку сигарет.
- Их девять, этих способов, - поправила Данка, потянувшись за пачкой на своей тумбочке, - все учтены. – Распечатывая упаковку и взяв протянутую мной зажигалку, произнесла, – я разрабатывала все это не один день и рассказала очень кратко и поверхностно.
Я, затягиваясь никотином, смотрела на Шеметову. Сидит ровно очень, так же как и думает. Моргает и смотрит. По живому. Не показывает, как ее насилует изнутри осознание, что человек которого она любила, подверг ее аду, причинил физическую боль и не только ее… Но она абсолютно не показывает, сколько слез пролито, сколько… крови… и как, и с каким скрежетом ломалось все внутри. Не показывает, что знает, что такое переломы.
«С парой переломов»…
Он сломал ей кости в первый раз. Сейчас едва не сделал это снова. И бунт подняла полосованная душа, выкинувшая в качестве ответочки план. Почти безумный, кажущийся нереальным, но при этом пиздец какой реальный. Ответный удар. Самоуважения. Не проглотившего и не забывшего и заставляющего считаться с собой.
Не выбирайте, мальчики, сильных женщин.
Отчим, занесший руку над отказывающейся оправдываться мной. Мой маленький брат кинувшийся защищать старшую сестру.
Я и эта чокнутая, курившие на балконе и одновременно среагировавшие на мразь, ударившую плачущую девчонку. Его будущую невесту.
Я и Данка, не сговариваясь вниз. Не сговариваясь на вопль.
Данка, сорвавшаяся с цепи и ударившая тварь, как только та стала выворачивать мне руку.
Мужик, взрослый мужик сторож, наблюдающий в окно как здоровый крепкий парень вот-вот размотает двух баб. Потом и третью, наверное.
Всех нас объединяло одно - никто не мог поступить иначе.
Я, задумчиво глядя в чистый линолеум, уточнила:
- Деньги его: кэш или безнал?
- Безнал, а что?
Я тихо, хрипло, сухо рассмеялась, глубоко втягивая в себя спертый, больничный воздух.
Отвратительный.
Потому что он бередит душевные раны, которые обильно кровоточат в ночных кошмарах перерождая их в непереносимый ужас, от которого волей-неволей просыпаешься. Переводишь дыхание, а потом улыбаешься дрожащими губами, потому что не стыдно, потому что все кошмары так и останутся исключительно в юрисдикции Морфея с извращенной фантазией, ибо когда-то, в открытый охотничий сезон были отстрелены причины, чтобы эти кошмары не стали явью. Какой ценой - не важно. Важно то, что отстреляны, и это все навсегда только жалкий ночной кошмар, после которого взгляд в окно, чтобы он забылся и спокойно назад, на батистовые простыни. Я привыкла к такому порядку. Изменять его не собираюсь.