Колыбельная для жандарма - стр. 37
Макс не знал, как скрыть свое раздражение. Что-то в нем отзывалось на привет этого человека. Недавно, если судить по календарю, и совсем в другой жизни, если по ощущениям, они были друзьями. Теперь император понимал, что друзей у него здесь нет. Он хотел бы повернуться к шефу безопасности спиной, но вместо этого схватил его за руку и взмолился:
– Помоги мне! Богом прошу, все плохо.
Карл Вильгельмович уставился на царя не то чтобы непонимающе, а с какой-то затаенной опаской.
– А что, собственно, плохо? – начал он. – Расследование идет. Ежедневные дела Ваше Величество исполняет с прежним усердием. Поток документов из канцелярии отнюдь не обмелел…
«Но качество этих документов!»
– Все, вообще все плохо. – Император торопился высказаться. – Кажется, я опасен. Даже привычки другие.
– Какие именно?
Государь затруднился рассказывать про форму щетины на зубных щетках и новое предпочтение к мягкой замшевой обуви. Раньше-то он выбирал высокие шнурованные солдатские ботинки, за что в оппозиционных кругах получил прозвище Калигула, мол, тиран. Но на Руси тиранов любят.
– Жена. Мы больше не вместе. Не хочу.
На лице Кройстдорфа застыло удивленное выражение: все знали, что императору сильно повезло, жил в любви и согласии.
– Вчера целый день пялился на задницу собственного адъютанта, – раздраженно сообщил Макс. – Услал его куда подальше. Что это?
– Жесть, – честно сообщил Кройстдорф.
– Пробовал потом к жене, а она меня прогнала. Говорит: чужой. Сплю в кабинете.
«Да-а», – Карл Вильгельмович не сразу нашелся.
– Думаю, это последствия пересборки в телепорте. Вас как-то не так соединили. Или… перекодировали. – Шеф безопасности подбирал слова, чего раньше не делал.
Царь молчал, потому что пришел к тем же выводам.
– Меня надо вязать и в Немецкую слободу, пока не напорол дел. – У него даже слова сочетались не совсем верно: порют чушь, а дела делают.
– Я вот что думаю, – осторожно начал Кройстдорф. – Может быть, поговорить с патриархом. Он… как это у вас называется? Прозорливый, – вспомнил выражение шеф безопасности. – Я лично его опасаюсь. Как начнет посохом стучать.
– Вот он и настучит, – согласился император, – по моей шее. Да и не тянет меня сейчас в церковь. Совсем.
«То-то и худо», – подумал Кройстдорф.
– А с чем вы, собственно, пришли?
Карл Вильгельмович помялся.
– Тут вот какое дело. Эта молодая дама… профессорша, которая… ну я докладывал… – Он не хотел произносить слово «виновата». И Макс его понял, как случалось прежде.
– Вы не слишком уверены?
– Да. Скорее всего, ее подставили. Я испросил у Генерального прокурора разрешение на глубокое сканирование мозга.