Колье с лукавой змейкой - стр. 3

– … Предлагаю тем, кто голосовал против, ещё раз подумать над внесённым предложением, – заискивающе обратился к вошедшей с не комсомольским словом «душечка»: – Я уже заканчиваю, душечка.

И добавил, то ли «душечке», то ли залу:

– Сегодняшнее комсомольское собрание объявляю закрытым.

Комсомольцы поднялись с мест. По традиции каждое их мероприятие заканчивалось коммунистической песней «Интернационал».

– Вставай, проклятьем заклеймённый,

Весь мир голодных и рабов, -

зазвучали первые нестройные голоса, и остальные комсомольцы подхватили:

Кипит наш разум возмущённый

И в смертный бой вести готов.

Секретарь Шкурыба пытался было запеть со всеми, но, споткнувшись на полуслове, поспешил к «душечке», которая без церемоний толкнула его к выходу.

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим,

Кто был никем, тот станет всем!

– Душечка, ну, неудобно… – бормотал секретарь Шкурыба.

Это есть наш последний

И решительный бой,

Выпихнув из зала Шкурыбу, «душечка» бахнула дверью.

С интернационалом

Воспрянет род людской! –

сотрясались стены купеческого дома.

Выходящих из клуба участников собрания революционным алым цветом приветствовала осень: ветки рябины качали на ветру спелыми гроздями, а по мостовой кружила огненно-красная листва. Комсомольцы, из тех кто располагал временем, собирались в группки, весело обсуждая предложение секретаря Шкурыбы. Комсомолка Лизанька стояла со своим мужем Филиппом и пыталась выяснить его мнение по очень важному для неё вопросу.

– Как это так, покончить с понятием семьи? – допытывалась она. – А мы с тобой? С нашей семьёй тоже покончить? Ведь мы только что поженились.

– Ну, что ты, – Филипп взял хрупкие руки жены в свои широкие ладони. – Никто нас силой в коммуну не тащит. Мы будем жить с тобой.

Другого ответа Лизанька и не ждала.

– Ты этого хочешь? – спросила она.

– Очень хочу.

– Я тоже.

Они держали друг друга за руки, и им обоим было хорошо.

– Ой! – по лицу Лизаньки пробежала тень. – Там ведь мама с папой уезжают!

Быстро, почти бегом, Лизанька и Филипп направились прочь от клуба.

– А вот этого шага твоих родителей я не одобряю, – говорил Филипп на ходу. – Уезжать из страны, где куётся новая жизнь, где каждый день происходит столько интересного и важного!

– Ты ведь знаешь, они боятся. У нас происхождение не совсем пролетарское.

– Этот недостаток можно исправить активной общественной работой и самоотверженным трудом на благо Советской республики. И тогда есть шанс, что окружающие их простят.

– Родители не хотят, чтобы их прощали, они хотят просто жить. Хотя я отговаривала, как могла. Смотри, уже извозчик приехал и вещи уложены!