Колдуй баба, колдуй дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти - стр. 25
В школе нас учили, что самогон – это зло.
Я была пионеркой и посему грозилась сдать отца в милицию – и как продавца, и как главного потребителя огненной воды. Папа, узнав о моих планах, пришел в бешенство:
– Во-он из дома! – орал он, размахивая ремнем, – Павлик Морозов!
Однажды ночью я все же проколола перчатку булавкой. «Бомба» бабахнула так, что даже в соседней комнате обои покрылись красными вонючими ошметками. После этого бутыль с брагой перенесли в чулан, именуемый «тещиной комнатой» – от греха подальше.
Первые годы папа варил подпольный напиток на плите – в двойной кастрюльке, накрытой железной тарелкой с водой.
Вода в тарелке быстро нагревалась, и нужно было постоянно доливать холодную. Да еще парами спирта разило так, что приходилось каждые полчаса мыть пол и брызгать освежителем воздуха, чтобы соседи не учуяли и не настучали «куда следует».
Как-то мама послала меня к соседке за солью. Дверь открыла перепуганная тетя Галя с тряпкой в руках, а в нос мне шибануло таким до боли знакомым запахом карамельки, что я сразу догадалась, что там булькает в кастрюльке на плите, но виду не подала.
Позже папа приволок откуда-то алюминиевую флягу с мощным кипятильником внутри. Из фляги тянулись резиновые шланги и торчали клубки разноцветных проводков.
Шланги подключили к водопроводу и стали гнать зеленого змия с утра до ночи.
Время от времени папа «снимал пробу» – наливал самогонку в ложку и поджигал.
В одну из ночей учудил, откинул крышку кипящего агрегата и сунул голову внутрь – проверить, как идет процесс. С физикой у папы были явные нелады. Горячим паром его отбросило в коридор, и обожгло так, что он лишь чудом не угодил на больничную койку.
Ходил потом весь забинтованный, как мумия, рассказывал, как было дело:
– Я туда, а оно ка-ак да-аст! Шарах – и ничего не помню!
Когда повязку сняли, кожа на папином лице была похожа на шкурку молодого картофеля – гладкая, нежно-розовая, без единой морщинки.
– Ну, хоть какая-то польза от твоей дурости! – подтрунивала над отцом мама.
Но сама «омолаживаться» таким способом не захотела.
Полина экстрасенс
Если папа гнал самогон в промышленных масштабах, снабжая и себя и других, то бабе Дусе с ее маломощной кастрюлькой за нуждами местных забулдыг было не угнаться – спрятанный первач частенько находил и выпивал дед.
Тогда бабушка решила деда закодировать.
Тот сначала был против, но потом из любопытства согласился.
Пригласили в дом Полину с кирпичного завода. Маленькая, полненькая, с сальными нечесаными волосами и опухшим лицом, Полина сама поддавала будь здоров.