Колдуй баба, колдуй дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти - стр. 24
Так что в фабрике «Скороход» я разочаровалась. Решила – гады, брак подсунули!
Недостающий ингредиент
Было мне пять лет. Захотелось чаю.
Родителей дома нет. Не беда. Сто раз видела, как они это делают. Наливаешь в кружку воду из чайника, из другого чайничка – поменьше, льешь заварку и кладешь сахар.
Только с сахаром вышла загвоздка.
Кладу три ложки, пробую – не сладко. Кладу еще две, снова не то.
Что, думаю, за напасть? Всегда мне папа три ложки в чай накладывает. Может, сахар в магазине продали неправильный? Лизнула – сахар как сахар. Сладкий. А чай – нет.
На всякий случай бухнула еще пять ложек – не сладкий чай и все тут! Реву.
Вывалила в кружку всю сахарницу. Толку никакого.
Тут как раз родители с работы вернулись. Видят – дочь сидит на полу в слезах.
Рядом стоит кружка, до краев наполненная мокрым сахаром.
– Папа, – жалуюсь, – у меня чай заколдованный! – Вон, сколько в нем сахару, а не сладко.
– Эх, ты, дуреха! – смеется отец. – А размешивать кто за тебя будет?
Ах вот оно что! И как это я сразу не догадалась?
В другой раз решила испечь пирог к маминому приходу.
Делов-то! Берешь муку, сахар, яйца, месишь тесто. Как поднимется, ставишь его в печь. Мама печет эти пироги каждые выходные, невелика премудрость. Я так тоже могу!
Замесила. Жду. Час жду. Другой жду. Не поднимается тесто.
Наверно, яиц маловато. Или муки. Высыпала еще полпачки. Получилось густо. Налила воды. Теперь жидко слишком. Снова мешу. Весь стол и стены тестом заляпаны.
Тут и мама с работы пришла. Увидела кухню, ахнула.
– Мама, – кричу. – У нас мука, кажется, испортилась. Тесто не поднимается!
– А ты дрожжи-то добавляла? – спрашивает мама.
Дрожжи? Какие еще дрожжи? Я думала, их только в самогон кладут.
Самогонщики
Ребенком я наивно полагала, что самогон варят из сахара и дрожжей.
Оказалось, гнать его можно из чего угодно. Из картошки, риса, забродившего варенья, пшеничных зерен, свеклы. Даже из пищевых отходов – лишь бы бродило.
Мой папа гнал самогон из томатной пасты, сиропа и прокисших компотов. Баба Дуся промышляла подушечками «дунькина радость» – из них она варила зелье на продажу.
Папа тоже продавал самогон, но в отличие от бабушки, не прочь был и сам употребить хмельной домашний напиток.
Дома у нас стояла огромная бутыль с брагой, в которой плавали ягоды вперемешку с дохлыми мухами. К горлышку бутыли была привязана черная резиновая перчатка.
Когда брагу только ставили, перчатка безжизненно свешивалась набок, но по мере брожения раздувалась все больше и больше и, наконец, вставала торчком, растопырив жирные пальцы-сардельки. Мне она напоминала фашистскую плавучую мину.