Колдовская ночь - стр. 38
А вырвал из него хруст ветки под чужой ногой.
Он поднял отяжелевшие от усталости веки и увидел людей, выходящих из темноты. Бородатых, всклоченных, в несвежей одежде. Впереди брёл мужик в картузе, нахлобученном поверх повязки на голове. Тоже несвежей – даже в темноте виднелись бурые заскорузлые пятна. А вот армяк на нём был добротный, новёхонький и явно рассчитанный на меньший рост. Рукава потрескивали, когда мужик крутанул плечами в стороны, словно бы разминая.
Марьяшка шевельнулась, подняла голову – и перестала даже дышать.
– Сиди тихо, – шикнул на неё Иван, поспешно вскакивая на ноги. Огляделся – незадача какая, семеро! Глазищи злые, одеты абы как, вперемежку дорогое и рваньё. Позади шёл нехорошо ухмылявшийся парень и вовсе в бабьей кофте.
– Милости прошу к нашему шалашу, – просипел вожак, ощерившись, – передних зубов у него не хватало. – Ишь какие, приглашения не дождались, дровами попользовались, а платить кто будет?
– Заплачу, – торопливо кивнул Иван, открывая наощупь саквояж. Молодой, в бабьей кофте тут же пошагал к нему, протягивая ручищи, и он задвинул сумку за спину. – Не трожь! Я доктор Иван Кузьмич, веду хворую из Николаевки. Зараза у неё, для людей опасная.
Мужики встревоженно забубнили меж собой, но вожак жестом приказал им заткнуться.
– Чего ж ты, дохтур, не боишься заразы той?
– Ремесло у меня такое, заразы не бояться, – ответил Иван, с облегчением нащупывая рукоять револьвера. Взвёл курок, надеясь, что щелчка никто не услышит. – За дрова заплачу. Пустите нас, ехать нужно.
– А ну погоди-ка! – из темноты вышел мужичонка с длинным носом и пегими, уныло обвисшими вдоль щёк усами. – Я его знаю! Эта собака сутулая меня в кандалы отправила за бабу, которую я уму-разуму разок поучил!
Мужики затихли, смотря на Ивана злыми волчьими глазами. Он сразу понял, что стычки не избежать. Но теперь окончательно в этом уверился.
– Марьяна, живо на лошадь, – прошипел он сквозь зубы.
– Да как же, батюшка… – едва слышно выдохнула девка.
Жаль, нельзя было рыкнуть во всю глотку. Ну не дура ли?
– Сказано – живо! Я сам с ними разберусь…
И сделал шаг навстречу банде.
– Ефим Коряжка, забулдыга, тиран, живодёр и истязатель, – Иван попытался придать голосу стали. – Весной изуверски избил жену Агафью, скинувшую после истязательств дитя, а ей угрожал ножом, если пойдёт жаловаться уряднику, за что и был взят в кандалы. Сбежал по пути на каторгу, подлец?
– Сбежал, – с нескрываемой радостью выдохнул мужичонка. – И тебя порешу, сволочугу, и Агашку поганую, и урядника, и всех…
– Ишь какой, – лениво процедил вожак и харкнул сквозь зубы прямо в костёр. – Так получается, бабу ты Ефимке тоже должен. Вот девку мы твою и заберём, ей всё равно помирать скоро, раз хворая. А зараза нас не пугает, у Пашки хрянцузская срамная болезнь, и ничо, жрёт да бздит как здоровый.