Колдовская ночь - стр. 37
Только Наташка в детстве нет-нет, да раздражала его своей приставучестью. С Марьяной же было легко. Она пахла подгорелым хлебом и немного речной тиной, потихонечку сопела, грея ему бок. Вокруг шелестел колосками пушистый ковёр из мятлика, уходящий вдаль и во все стороны, рядом Ласка пощипывала траву, и небо над их головами переливалось жемчугами да бисером, каких нет ни у одного властителя на земле.
И чудилось Ивану, что это и впрямь не холодные светила, висящие в бескрайней пустоте в тысячах вёрст от земли, а чьи-то сказочные сокровища.
Что два мира, людской и потусторонний, – это две реки, чьи русла то и дело сходятся, а раз в год и вовсе переплетаются меж собой. И он подумал, шалея от собственной смелости, – вот бы ещё кого увидеть вроде русалок! Только не такого страшного. Есть же Аука из сказок старой няньки, и дед Боли-бошка, и моховики, похожие на крохотных человечков, и многие другие… Сказки-то не на пустом месте берутся! Жаль, что он отмахивался от них, когда подрос – зачем сыну помещика, что будет учиться в Санкт-Петербурге, забивать голову деревенскими глупостями?
«Надо будет у Тимофеихи спросить, она наверняка знает многое, – размышлял он, клюя носом. – И Марьяшку забрать на службу к себе. Это самое малое, чем я могу с ней расплатиться за спасение. Грамоте обучу, помогать мне станет, а там уж разберёмся…»
Марьяшка как почувствовала, о чём он думает, – подняла сонное личико к небу.
– А вон та звёздочка как зовётся?
– Синенькая? То не звезда, то планета, – поправил Иван. – Венера, названная в честь богини любви.
– Я такую не знаю, – девица наморщила лоб. – Иноземная, небось…
– Она самая. Из Древнего Рима…
– А далеко это? – Марьяна зевнула и потёрла глаза. – Дальше Николаевки?
– Намного дальше, – Иван тихонько рассмеялся. – Умаялась? Спи давай, я покараулю.
Марьяна лишь кивнула, устраиваясь поудобнее.
– Вот бы посмотреть, как она взаправду выглядит, Венера ваша. В трубу ту, позорную…
– Подзорную, Марьяша. Тут даже не она, а телескоп нужен. Подумаем, как тебе её показать.
Он и сам себе уже казался благодетелем, выводящим неграмотную девицу к свету знаний. Чем Бог не шутит, вдруг научится читать, и появится у него собеседница для тем, в которых даже прислуга в отцовом имении не желает особо разбираться? Считает, что нечего в небеса пялиться, там Боженька живёт, смущать его ни к чему. А Марьяшка, как податливая глина в умелых руках, можно лепить из неё мудрое, доброе, вечное…
Иван долго так сидел, размышляя о будущем и сам собой заранее гордясь. Одну руку положил на саквояж, второй по-прежнему обнимал задремавшую девчонку. А вскорости и его самого неожиданно сморил сон, неглубокий и зыбкий, где-то на грани между явью и мороком.