Когда зацветут розы - стр. 12

Но она была из мира, где лучшее имеет худшую судьбу:

И Роза, она прожила столько, сколько живут розы, одно утро.

– Что это нам дает? – раздраженно спросил Жуков.

– В июле 1832 года последнюю строчку строфы, узнав о смерти Стефании, написала в своем дневнике ее подруга Александра Россет-Смирнова. «Роза, она прожила столько, сколько живут розы, одно утро». По-французски, конечно, написала.

– Подождите, подождите, – от волнения Яна даже вскочила со стула. – Вы хотите сказать, что преступник подбросил в музей брошку-розу в память о Стефании Радзивилл?

– Именно, – самодовольно ответил Забельский.

– Как романтично! – воскликнула Инна. – Я тоже хочу, чтобы ради меня совершали безумные поступки.

– До или после смерти? – ехидно спросил участковый.

– Вы злой человек, товарищ капитан, – обиделась Инна. – Мужлан.

– А сердце, черное сердце здесь при чем?

Голос Милены Евгеньевны пронзил пространство, затерялся в вышине башенки, вернулся обратно: «сердце, при чем…». Все невольно заслушались.

– Я думаю, это отсыл к болезни Стефании, – задумчиво начал краевед. – Чахотка разрушила ее легкие, сердце умерло, стало черным прахом.

– Да, но обычно черное сердце символизирует злого человека, – вмешалась Яна. – Про Стефанию этого сказать нельзя. Она была добра, непривередлива, жертвовала деньги на благотворительность. Она своим горничным по завещанию оставила по десять тысяч рублей. Где вы такое видели?

– Подумаешь десятка. Я за месяц больше получаю, – пробурчала уборщица, подходя к директору. – Милена Евгеньевна, там это – люди пришли. Их Семеныч, того этого, не пускает, а они ругаются. Говорят, что в музей хочут.

– Нина Андреевна, скажите, что сейчас откроем.

– Я, того этого, доложить вам должна…

– Андреевна, идти куда послали. Не мешай! Товарищ капитан, музей должен работать. Забирайте розу и давайте простимся. Желательно навсегда.

– Навсегда, Милена Евгеньевна, не получится. Я вернусь. Документы любят оформление и подписи.

– А я могу прийти, чтобы лучше осмотреть ваш прекрасный музей? – Яна вложила в вопрос тонну лести.

– О чем речь! Вам всегда здесь рады. Экскурсоводы, за мной! Нужно обсудить, что говорить посетителям.

Ларина взмахнула рукой истинно по-королевски. Одних отпустила, других позвала.

На улице собралась большая толпа. Все галдели, требовали открыть музей.

– Набежали, ить-твою, – разозлился Жуков. – Может, они сами это проделали, чтобы план по билетам выполнить? Такая вот реклама вышла. Как думаете?

– Идея хорошая, – рассмеялась Яна. – Вопрос, кто из музейщиков мог бы забраться на крышу, спуститься в зал по веревке, потом подняться обратно и спрыгнуть вниз. Вы представляете себе Милену в балаклаве?