Когда устанет даже смерть - стр. 101
Чимбик растерянно моргнул и попятился, желая разорвать эмпатический контакт. Ему пришлось отойти дальше обычного, чтобы сделать это. Сержант потянул Брауни за руку, призывая отступить.
— Что это было? — придя в себя, спросил сержант у Талики.
— Дети, — просто ответила та. — Обыкновенные веселые дети.
Брауни потряс головой и недоверчиво покосился на бегающих маленьких дворняг.
— Вы хотите сказать, что они всегда такие? Как они функционируют в таком состоянии?
Лицо идиллийки приобрело странное выражение. Чимбику показалось, что это сочувствие, но уверен он не был.
— Они не функционируют, а живут, — ответила Талика. — Конечно, дети не всегда пребывают в столь возбуждённом состоянии. Иногда они устают, спят, играют в спокойные игры. Но вообще, то, что вы испытали, совершенно нормально. Дети напоминают нам, как нужно радоваться жизни.
— Радоваться жизни? — озадаченно повторил Брауни и беспомощно посмотрел на сержанта.
Тот ничем не мог помочь. В понимании Чимбика, он был вполне на это способен. Хорошо выполненное задание, отсутствие ранений у братьев, вкусная еда, пригодная для дыхания атмосфера, возможность полежать в воде — всё это и составляло радости жизни. Но привычное ему чувство не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал, приблизившись к детям. Даже то, что ощущал рядом с Эйнджелой, было чем-то другим — спокойствием, умиротворением... Счастьем?.. Наверное. Но даже это не походило на детскую радость.
Талика указала на одну из скамеек в тени дерева, в стороне от шумной толпы, и первой присела на неё. Погружённые в себя репликанты молча устроились рядом.
— А на что похоже ваше детство? — спросила идиллийка.
Задай она этот вопрос в другое время, Чимбик бы промолчал. Но сейчас... Сейчас хотелось уложить в сознании шокирующий опыт, и он с радостью ухватился за привычную и понятную частичку мира. Сухо, опуская составляющие военную тайну детали, описал типовой распорядок для разных возрастных групп репликантов, рассказал о тестировании и выбраковке. О жизни, совсем не походившей на то, что видел вокруг. В словах сержанта звучали одновременно превосходство над менее совершенными дворнягами и непонятное ему самому недовольство.
Брауни слушал краем уха — для него в словах Чимбика не было ничего нового. Куда больше его интересовало происходящее вокруг. А вот Талика была внимательна, не перебивала, не задавала глупых вопросов. Почти как Эйнджела когда-то.
Невольное сравнение вызвало у Чимбика глухое раздражение. Общество Эйнджелы научило его не доверять тем, кто неожиданно добр к тебе без видимой причины. Но если для Лорэй обман был единственно возможной тактикой выживания, то идиллийцы превратили доброту и дружелюбие в достопримечательности для привлечения туристов. А настоящая жизнь... Она другая. Чимбик успел на неё насмотреться.