Книга и братство - стр. 82

Дженкин посмотрел на Джерарда, широко раскрыв глаза, и это означало, что он просто желает услышать возражения; они с восемнадцати лет спорили.

– Над этим человеком собираются тучи. Кое-кто может пострадать.

– Думаешь, Дункан попытается убить Краймонда? Что он способен дожидаться благоприятного момента, но он слишком отчаянный и шальной.

– Нет, он может внезапно сорваться, просто увидев Краймонда, затеяв с ним спор даже…

– И Краймонд убьет его – из страха или ненависти…

– Виноватый ненавидит того, кто пострадал из-за него.

– …или ненароком? Считаешь, все кончится схваткой один на один? Или Краймонд убьет Джин, или они вместе прыгнут со скалы, или…

– Он любит оружие, ты это помнишь по Оксфорду, и Дункан рассказывал, что он состоял в каком-то стрелковом клубе в Ирландии, ему не повезло попасть на войну, там бы он погиб или стал героем, он мечтал об этом…

– Я смотрю, у тебя это какая-то навязчивая идея, выставлять Краймонда чудовищем. Он романтик.

– Романтиков мы прощаем.

– Ну, тогда ame damnee[40].

– Этих мы тоже прощаем. Не ищи для него оправданий, Дженкин!

– Хочешь, чтобы твой Краймонд был последним подонком!

– Он обожает драмы, суровые испытания, проверку на мужество, его не волнует, если он кого-то погубит, потому что ему своя жизнь не дорога…

– Он утопический мыслитель.

– Точно. Нереалистичный и безжалостный.

– Да брось!.. Он мужествен, трудолюбив и равнодушен к материальным благам, а еще по-настоящему озабочен положением бедноты.

– Он шарлатан.

– Что такое «шарлатан»? Никогда этого не понимал.

– Не заботят его ни бедняки, ни социальная справедливость, его ничуть не занимает реальная борьба рабочего класса, он помешан на своих теориях, все эти вещи – лишь материал для его идей, для некой абстрактной сети, которую он страстно плетет…

– Да, страсть. Вот что притягивает Джин.

– Ее притягивает опасность – кровь.

– Комплекс Елены Троянской?

– Ей хочется, чтобы из-за нее гибли города и умирали люди.

– Ты слишком суров к ней, – сказал Дженкин, – Краймонд – фанатик, аскет. Это достаточно притягательно…

– Для тебя – возможно. По-моему, ты видишь в нем своего рода мистика.

– Вспомни, как все мы когда-то воспринимали его как нового человека, героя нашего времени, нас восхищала его увлеченность, мы чувствовали, что он настоящий, не то что мы…

– Никогда не чувствовал такого. Что я помню, так это его ответ, когда его назвали экстремистом: «Необходима поддержка молодежи». Это непростительно.

– Да, – сказал Дженкин и вздохнул. – При всем при том никогда не забуду, как он танцевал летом на том балу.