Каждому свое - стр. 12
Ожоги зажили; после операции частично восстановился слух, однако внутреннее разрушение продолжалось. Особенно изводили его головные боли и сильно ослабевшее зрение, что мешало сосредоточиться. В конце 44-го года Гитлер почти месяц не мог выбраться из глубокой депрессии и, казалось, ко всему потерял интерес. Чувствовал он себя настолько плохо, что не только секретаршам, но также Шпееру и Лею спокойно признавался, что иногда думает о смерти как об избавлении от физических мук.
Принимая сегодня поздравления от соратников, он то и дело терял душевное равновесие: то уверял, что положение выправляется, то вдруг совершенно сникал, и непонятно было, слышит ли он, что ему говорят. Поздравляющие не задерживались – их сменяли всё новые лица. Русская канонада на окраинах напоминала о том, что выбраться из Берлина скоро станет невозможно.
Из ближайших первым откланялся Генрих Гиммлер, похоже – окончательно. Это поняли все, кто около шести вечера спустился с фюрером в бункер. Гитлер в эти минуты был бодр и энергично на прощанье потряс рейхсфюреру руку: о настоящем прощании он сейчас не думал. В свое министерство отбыл унылый Риббентроп. Геринг спокойно и холодно простился с присутствующими: он не скрывал того, что покидает Берлин. Никто не видел его прощального рукопожатия с фюрером; вышел Геринг с остановившимся взглядом и твердой походкой, ни на кого не глядя, поднялся наверх. Перед отлетом Геринг еще раз разыскал Лея, который на Принцальбрехтштрассе, 8 вместе с шефом гестапо Мюллером занимался эвакуацией каких-то архивов, и сказал ему, что ждет его «на юге», в своей штаб-квартире, вместе с Ламмерсом, Боулером и «остальными».
– Прощай, Герман, – ответил на это Лей.
– Подумай, – бросил Геринг и отвернулся.
Они даже не пожали друг другу руки, хотя оба не были уверены, что еще встретятся.
Геббельс же, напротив, не только не собирался никуда выезжать, а, напротив, планировал как можно скорей перевезти в бункер свою семью. Все попытки Магды уговорить его увезти хотя бы детей оставались пока безрезультатны.
…Вечером Гитлер по просьбе рейхсюгендфюрера Аксмана вышел во двор рейхсканцелярии к отряду четырнадцати-пятнадцатилетних фольксштурмистов, которые хотели его поздравить. Он похлопал их по щекам, некоторым повесил ордена. Кинокамера бесстрастно запечатлела взволнованные лица детей, еще рвавшихся умереть за фюрера.