Каждому свое - стр. 9
Он снова прямо посмотрел в усталое, перепачканное копотью лицо Лея, все же ожидая от него каких-то слов. Но тот только кивнул.
Ева ждала за дверью. Она уже взяла себя в руки и спокойно, по-хозяйски, спросила Лея, не хочет ли он принять ванну. Роберт наклонился и поцеловал ей руку.
– Спасибо, Эви. (Он назвал ее «Эви», как называл только Рудольф Гесс.) Я бы умылся и прилег где-нибудь на пару часов, а то уже ноги не держат.
– Тогда я вас провожу вниз, – улыбнулась она. – Там по-настоящему тихо.
Сам бункер, где они сейчас находились, располагался под рейхсканцелярией. Из вестибюля в него вели тридцать семь ступеней. В нем было два «этажа». Первый – на уровне двадцать пятой ступени; толщина железобетонного покрытия была здесь в три метра, но уже кое-где от бомбежек поползли глубокие трещины. Зато на втором, нижнем «этаже» было тихо и надежно, как в могиле. Здесь Лей и проспал мертвым сном остаток дня и всю ночь на 20 апреля, а утром его разбудил Геринг, прибывший в Берлин на день рождения фюрера.
Позиция Геринга заключалась сейчас в следующем; он уже изложил ее на последнем, секретном совещании сотрудникам своего аппарата: «У Германии остался лишь один шанс. Следует заключить перемирие с Западом, повернуть весь Западный фронт и выкинуть русских с территории рейха. Для этого мы еще достаточно сильны. Когда между Востоком и Западом вызреет конфликт, мы поможем Западу. Я не преувеличиваю, если говорю, что являюсь единственным, с кем союзники будут вести переговоры. С фюрером за стол переговоров не сядет ни один человек. Риббентроп с его военной политикой и Гиммлер с его концлагерями вообще неприемлемы. Я остался один».
Лей все эти соображения «верного Германа» узнал, когда они еще только зрели, то есть в феврале. Тогда же Геринг поделился с ним и такой мыслью:
– На меня, конечно, большой зуб у англичан, за бомбежки, – сказал он, – и это самое слабое звено в расчетах. А что они могут вменить тебе? Да ничего, в сущности! Французы и американцы – тоже. Русские? Если бы состоялся какой-то там суд, так нашлись бы сотни русских свидетелей, которые заявили бы, что им у нас жилось сытнее, чем дома. А… прочие дела – это Заукель и Шпеер. Понимаешь? Хоть это и забавно, но ты у нас выходишь самым чистеньким.
– Но преемником и верховным вождем, конечно, будет Геринг? – уточнил Лей. – То есть я от имени немецкого народа обращаюсь с просьбой к англо-американцам спасти Германию от нашествия большевистских орд, договариваюсь о сепаратном мире, после чего в силу вступает декрет фюрера от 29 июня 1941 года о преемнике, в твоем лице?