Капитан Темпеста (сборник) - стр. 56
– Кто же с ней?
– Ее лейтенант.
Мулей-Эль-Кадель быстро встал, накинул на себя длинную темную мантию, взял со стола пару великолепно отделанных серебром и перламутром пистолетов и сказал:
– Веди меня к своей госпоже.
Но Эль-Кадур, не двигаясь с места и пытливо глядя ему прямо в глаза, твердо проговорил:
– Господин, чем ты можешь доказать мне, что идешь к ней не с целью выдать или убить ее?
Лицо молодого турка вспыхнуло.
– Как? Ты мне не доверяешь? – с негодованием воскликнул он. Затем, подумав немного, добавил уже другим тоном: – Ты прав: она – христианка, а я турок, естественный враг ее религии и племени. Хорошо, мы найдем тут вблизи муэдзина, у которого есть Коран, и я в твоем присутствии торжественно поклянусь над нашим священным писанием, что желаю только спасти твою госпожу, хотя бы ценой собственной жизни. Желаешь ты этого?
– Нет, господин, – ответил Эль-Кадур, – я теперь верю тебе и без клятв. Я, вижу, что Дамасский Лев не уступит в великодушии моей госпоже, герцогине д’Эболи.
– Ты говоришь, твоя госпожа ранена? Тяжело?
– Нет, не очень тяжело.
– А в состоянии она будет завтра держаться на лошади?
– Думаю, да.
– Есть у вас в подземелье какие-нибудь жизненные припасы?
– Кроме кипрского вина и оливкового масла, ничего нет. Мулей-Эль-Кадель хлопнул в ладоши, и в след за тем в дверях появились оба негра, с которыми он обменялся несколькими словами на непонятном для Эль-Кадура языке, после чего обернулся к последнему и сказал ему по-арабски:
– Идем. Мои люди догонят нас.
Оба вышли из дома и, перейдя площадь, где встречающиеся солдаты почтительно отдавали честь своему офицеру, направились, не спеша, к городским башням с видом людей, желающих сделать обход вокруг стен. Когда они прошли шагов около пятисот, их нагнали оба негра, несшие две большие и, по-видимому, тяжелые корзины, с ними бежали и их собаки.
Янычары не осмеливались препятствовать сыну всемогущего паши и спешили очистить ему путь.
Убедившись, что возле башни Брагола нет ни души, араб провел Мулей-Эль-Каделя и его слуг в подземелье. Там все еще горел факел и все было спокойно.
Молодой турок откинул назад полы своего плаща, обменялся вежливым поклоном с синьором Перпиньяно и легкими, быстрыми шагами приблизился к ложу герцогини, которая в это время не спала.
– Привет даме, победившей Дамасского Льва! – воскликнул он с видимым волнением, опускаясь перед ней на одно колено, как делали европейские рыцари, и впиваясь глазами в лицо молодой девушки. – Синьора, – продолжал он, – вы видите во мне не врага, а друга, который имел случай удивляться вашей выходящей из ряда вон храбрости и который не питает никаких злобных чувств за то, что был побежден такой доблестной героиней. Приказывайте Мулей-Эль-Каделю все, что угодно: отныне он видит свое величайшее счастье в том, чтобы спасти вас и таким образом уплатить хотя бы часть своего долга.