Канарейка и Дракон - стр. 6

Иртиосы пускали пыль в глаза.

А я — удачный товар.

Изольда подвела меня к пианино, за которым сидел музыкант. И будь ее воля, она бы прямо тут защелкнула на мне кандалы, чтобы я не сбежала. Но я уже не могла никуда деться, потому что лорд Ванора очень внимательно наблюдал за мной.

— Мадам, вы определились с песней?

Это вопрос к Изольде; не ко мне. Я буду петь то, что она скажет. И мачеха довольно кивнула, произнося название песни, которую настоящая Тэмми обожала и считала своей молитвой, а еще она никогда не исполняла ее публично.

— Да, моя падчерица будет петь «Крылья любви».

— Какой изысканный выбор. Очень красивая песня, но достаточно сложная.

— Она справится, — уверенно проговорила за меня Изольда.

Естественно, я справлюсь, ведь иначе она меня сгноит.

В саду наступила тишина; гости готовились послушать мое пение. Или же позубоскалить, ведь песня была сложной. Я замерла около пианиста, схватившись за ткань платья. Мне было страшно, потому что даже здесь Фаркессу выделили особое место — прямо напротив помоста и несчастной меня. Всех дам и мужчин она усадила позади Ванора, почти оставив нас один на один. Я и ощущала, что мы будто одни в этом саду. Взгляд Ванора не отпускал меня, он прокалывал меня льдом, сковывал горло.

Пианист откашлялся и посмотрел на меня.

— Начинаю?

Я кивнула. Все равно, как я спою, Изольда найдет способ меня наказать, потому что она не получит главного — помолвку.

Мелодия разлилась по саду, огоньки в гирлянде завибрировали от звуков, а я вдохнула полной грудью и представила, что ничего этого нет, а я опять с девчонками пою в хоре на празднике. Мой голос стал набирать силу, следуя мелодии, расходиться следом за музыкой. Слова лились сами по себе, заставляя отдавать все больше сил, все больше эмоций красивой песне. Она была такой грустной, такой душевной, но в самом последнем куплете будто разгоралось пламя — девушка умоляла оживить ее возлюбленного, подарить ему искру жизни. И на этих словах из меня вырвался огонь. Он поднялся искрами в глаза, наэлектризовал волосы, расходясь горячей волной.

Я слилась с музыкой, отпустила магию внутри и опомнилась лишь тогда, когда затихла музыка, а в саду стало тише, чем было вначале.

Мои руки были горячими. Щеки горели румянцем. И я вся, будто бы горела.

Я испуганно посмотрела на Фаркесса, а вот он смотрел на меня очень внимательно.

Он встал и громко захлопал, но с крючка своего взгляда не отпускал.

— У вас волшебный голос, Тамсин, — проговорил Фаркесс, подойдя и хватая меня за запястье. Он поднес мою руку к губам, и позади послышались вздохи, шепотки. Изольда сразу же начала громко обсуждать танцы, отвлекая внимание на себя. Все видели романтический интерес в этом жесте, а я прекрасно понимала, что делал святейший инквизитор.