Канал имени Москвы. Том 2 - стр. 38
– Они его сами убили.
– Верно. Но кто это сказал? Ты? А ты кто такой?! Воришка, фаворит луны. И повязали тебя с уликой на руках, когда пытался сбагрить товар. Вор и убийца. – Хома снова прищелкнул языком. – Что наше слово против слова Возлюбленных?
– Немного.
– Ничего. Ноль! Так что нам теперь один путь – избавиться от чертовой книги и сматываться отсюда, – подвел итог Хома. – Выбросить ее поскорее в канал, где-нибудь в гиблом месте, чтоб не всплыла, да сниматься с якоря.
– Она бесценна, – чуть слышно обронил Брут. – Сокровище.
– Бесценна? Ну-ну… А не из-за нее ли твоего брата Фекла…
– Она не хотела никого убивать. Люди злые. А она…
Хома увидел, как мечтательно заблестели глаза младшего брата, и у него сжалось сердце. Дрянь она, а не сокровище. Одного убила уже, и неясно, сколько еще бед наделает. И сдался ему этот монах. Хотя если они с младшим были одинаковы, то как Хоме тут судить? Он берег его как мог, заботился всю жизнь, остерегая от людей сокровенную тайну, но… Хома задумчиво почесал подбородок. Однако не эта ли тайна их в очередной раз выручила?
Ведь кое-что монахи все-таки не смогли просчитать. Не на тех нарвались, Возлюбленные! Кого-то проще стоило искать. Брут им оказался не по зубам. Не учитывался в подлом уравнении. Если б не он… если бы монах ему про Книгу… именно то, что они оказались одинаковые… короче, если бы про отраву не узнали, неясно еще, как бы оно вышло. Вот отчего, кстати, коллекционер на склонность брата Фекла к выпивке указал: спит, мол, бывает мертвецки пьяным сном прямо над книгами. Хитро задумано – в келье полумрак, время поджимает… Явись они в урочный час, как сговорились, все уже должно было закончиться. И концы в воду. А двоих дурачков на плаху.
– Не был брат Фекл никому конкурентом, – вывел его из задумчивости голос Брута. – Не потому его погубили. Он догадываться начал. Я знаю, что он делал. Зачем слова вычеркивал.
Хома посмотрел на брата: снова глаза горят.
– Брут, брось ты все это. Мы хорошо выкрутились, и ладно.
– Еще не совсем разобрался, но уже близко.
– Брут…
– Он сумел мне передать. И попросил. Я должен. Некому больше.
– Братец, пожалуйста, перестань. Не расстраивай меня еще больше.
– Ты не понимаешь! Эта Книга – она совсем другое…
– Совсем другое?! Это яд в тебе все еще говорит.
– Нет. Другое… Я теперь знаю истину.
Хома сглотнул. Брут повертел Книгой в руках.
– Что ты знаешь? – хрипло спросил Хома.
– Истину.
Хома захлопал глазами. Потом выдавил из себя:
– Ты болен, Брут.
И замолчал.
– Да нет же… – Брут посмотрел на него удивленно и вдруг расхохотался. Взгляд его был совершенно ясным. – Не в этом смысле. Не с большой буквы. Не псих я, не бойся. Ты бы видел себя! Просто понял как и что. Он сумел.