Камень, или Terra Pacifica - стр. 34
– Я уже давно знаю, что ты занимаешься фокусничеством, – проворчал Нестор, пряча остаток указательного пальца в ладонь, – экая новость.
Пациевич не оскорбился. Он, скорее, опечалился собственной неполноценностью исследователя и продолжил:
– Всюду мы имеем дело с универсальным законом перспективы. Тут всё одно: близкое – далёкое, настоящее – будущее, тяжёлое – лёгкое. Почему вот нельзя путешествовать в прошлое?
– Да, почему ты нам запрещаешь иметь такую радость? – съязвил Нестор.
– А потому, что есть вездесущая перспектива: расстояние в пространстве, будущее во времени, ослабление притяжения. Назад во времени – аналогично тому же, что назад во взгляде или внутрь собственного веса. Такое невыполнимо. Любое движение бывает исключительно вперёд. А перёд – совсем не конкретное направление. Перёд – вообще всё и вся находящееся вне точки покоя… Нестор, ты, кстати, какое-то подобие тому рисовал на полу недавно. Да, а называемые словами направления “назад”, “влево”, “вправо”, “верх”, “вниз” – так тут просто взаимная относительность всего, впереди лежащего.
Нестор удовлетворённо хмыкнул.
– Как бы ты без меня жил, – сказал он.
– О прошлом доступно только знать, но не видеть – словно бы не слыша Нестора, продолжил Пациевич, – а всякое знание, как известно, опосредовано и запутано.
– Угу, – Нестор отвёл взгляд в сторону, – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. То есть, по твоей арифметике, будущее стократ лучше прошлого. Ты об этом хочешь сказать?
– Но главное совсем в другом, – продолжая как бы не слышать гостя, говорил Пациевич, – к чёрту прошлое. Действительность, вот что непреходящее. Оказывается, символ и действительность – тоже одно. Вот что я понял. Символ – не изображение действительности, а собственно действительность. Как пространство, наблюдаемое по ту сторону фокуса. Афанасий увлекался не только оптическими задачами в творчестве. Я помню. Ещё до моего ухода из его отдела и вообще из вашего института, мы так, вскользь поговаривали о проблеме тождества символов и, так называемой, реальности. Я о том позабыл, а он, конечно же, довёл дело до опыта в натуре. Хм, до такой «матрёшки» я не мог додуматься. Ведь символ – неосуществлённый предмет, он – скрытая действительность, знак её. Вот Нестор тут чертил занятные знаки, у него было одно место, интересное такое место переплетения, захода друг в друга неких геометрических тел, и я увидел в них тот неприметный, но особый смысл. Он мне помог понять и сказать то, что я сказал. Ещё тут были замечательные линии, образующие очень любопытную зависимость. Жалко, Нестор всё это уничтожил своими ножищами, а то было бы понятней мне высказаться…