Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло - стр. 11

О том, что я в нем заложил мину замедленного действия, я тогда не подумал.

Сочинение было, естественно, про Великую Отечественную войну. По правилам того времени в сочинении нужно было привести три стихотворных отрывка, описывающих подвиг советских солдат. Два отрывка я вспомнил. А третий – ну никак. И я стихотворные строчки нагло придумал. Но я никак не мог сообразить, какому поэту их приписать. Если известному – то точно проколюсь. И под стихом я написал «Николай Зелепукин». Как раз незадолго до экзамена я купил его «Словарь шахматной композиции». Я рассудил так – Зелепукин – писатель, раз книжку выпустил. Но кто вспомнил жарким июньским летом, что именно он написал.

Проверяла мое сочинение учительница из соседней школы. В классе были открыты окна. Шелестела молодая листва. Легкий ветер с моря раздувал занавески, как паруса. Учительница оторвалась от моего сочинения и спросила в пространство:

– Товарищи, а кто знает такого поэта Зелепукина?

Мой учитель словестности Юрий Константинович авторитетно снял очки в тонкой золотой оправе и удивленно повернулся к ней:

– Как, вы не знаете поэта Зелепукина? – и прикусил дужку очков.

Медаль я получил…

Еще до прихода к власти Михаила Горбачева и начала неугомонного и оптимистичного (поначалу) процесса под названием «Перестройка», казалось бы, устойчивая, откалиброванная за десятилетия система образования забурлила. С одной стороны, стали популярны педагоги, которых в прессе называли «новаторы». Они предлагали свои методики обучения, взламывающие тягучий ход массовой школы. С другой стороны, «краник» для такого бурления явно приоткрывали власти. Власти, конечно, центральные, московские. Зачастую не в меру инициативному директору или учителю местное начальство самозабвенно било по рукам, по шибко умной макушке, выдавливая из системы образования. Но он получал поддержку и защиту в столице.

– Авторские школы, новаторы… Это все начало появляться в конце 70-х – начале 80-х годов. Это выращивалось в оппозиции к показухе, к зашкаливавшему уровню централизации.

– Уже в начале 80-х годов, задолго до Перестройки, были уникальные дискуссии о мире образования. Например, дискуссия между академиком Андреем Колмогоровым и писателем Владимиром Тендряковым о том, почему образование в Советском Союзе без мотивов. Почему человек в пятом-шестом классе хочет учиться, хочет поступить и туда, туда, туда, а ему обрезают крылья, ему говорят: тебе надо, как английскому каторжнику, просидеть за партой с первого по десятый класс и не высовываться.