Изобретение науки. Новая история научной революции - стр. 45

Стоит немного задержаться и обратить внимание на язык Леруа: у него часто встречаются слова inventer и l’invention; он пишет, что «были найдены многие чудесные вещи [такие, как печатный станок, компас и порох], неизвестные в древности». Кроме того, он использует слово decouvremens, которое переводится как «открытие»: «decouvremens de terres neuves incogneuës à l’antiquité»; «Des navigations & decouvremens de païs»; истина, говорит он, не была «entierement decouverte»{132}. В данном случае значение слова еще близко к оригинальному – путешествие с целью поиска и открытия новых земель. Требовалось ли ему конкретное слово, чтобы сформулировать свое утверждение? Наверное, нет. Достаточно примера Колумба, который показывал – ему и всем остальным, – что история человечества не является историей повторений и случайностей, а может стать и уже становится историей прогресса.

Утверждение, что в 1492 г., когда Колумб открыл Америку (или в 1486 г., когда Дульмо говорил об открытиях, или в 1504 г., когда Веспуччи распространил в Европе новое слово), концепция открытия была новой, может показаться в корне неверным. Ведь еще в 1499 г. ученый-гуманист Полидор Вергилий опубликовал книгу, название которой перевели как «Об изобретателях» (De inventoribus rerum) и которая на первый взгляд кажется историей открытий{133}. Книга Вергилия пользовалась огромным успехом и выдержала более ста изданий{134}. Вергилий снова и снова задавал себе вопрос: «Кто изобрел?..» Обращаясь к множеству примеров из разных областей знания, таких как язык, музыка, металлургия, геометрия, он почти в каждом случае находит в своих источниках несколько ответов на поставленный вопрос, но в целом его точка зрения заключается в том, что римляне и греки получили бо́льшую часть знаний от египтян, тогда как иудеи и христиане утверждают, что египтяне своими знаниями обязаны евреям, в первую очередь Моисею. (Если бы Вергилий обратился к исламским авторитетам, то нашел бы аргументы в пользу евреев как источника знания, но ключевой фигурой мусульмане считали не Моисея, а Еноха){135}.

Громадная эрудиция Вергилия характеризуется несколькими любопытными моментами. Его больше интересуют первые изобретатели, а не долгий процесс развития той или иной дисциплины. Он практически ничего на говорит о прогрессе[91]. Когда речь идет о философии и естественных науках, Вергилий не указывает существенного вклада, внесенного мусульманами (упомянут только Авиценна (980–1037), а арабы даже не названы изобретателями арабских цифр) и христианами: почти все важное произошло очень давно. Следует признать, что среди перечисленных изобретений есть и несколько современных – стремена, компас, часы, порох, печатный станок, – но ничего не сказано о новых наблюдениях, новых объяснениях или новых доказательствах. Аристотель приписывается к числу изобретателей только потому, что у него была первая библиотека, Платон – из-за своего заявления о том, что мир создан Богом, Асклепий – потому что первым начал удалять зубы, Архимед – потому что изготовил механическую модель Вселенной. Гиппократ Хиосский включен в список не за первый учебник по геометрии, а за свой интерес к этому предмету. Евклид не упоминается вообще, Птолемей – только как географ, но не астроном, а Герофил (древнегреческий анатом) только за сравнение ритма пульса с музыкальным размером. Если мы используем слово «открытие» в значении, отличном от «изобретения» (разумеется, у Вергилия было всего одно слово,