Измена Серебряного Дракона - стр. 31

Разве что разогнать скуку и сочинить письмецо розовощекому золотому дракону Уолли? Это неплохая идея. Возможно удастся не только позабавиться, но и со временем расстроить его брак с этой самодовольной золотой дурой.

Улыбаюсь про себя, уже начиная в голове сочинять будущее анонимное послание. В этом я могу считать себя подлинной мастерицей. Кружить головы драконам — это мое излюбленное занятие. Главное, чтобы игра не зашла слишком далеко. В животе летает целый рой безумных бабочек и я предвкушаю будущее волнение, когда красавчик Уолли будет пересылать мне письма в ответ, а мне нужно будет прятать их от Айвена. Славная будет игра. Славная и опасная, как сама жизнь.

Едва войдя в свой особняк, скидываю верхнюю одежду в услужливые руки лакея и тороплюсь к себе.

— Надеюсь ванна уже готова.

— Разумеется, — подобострастно говорит лакей. Я смотрю на его длинный нос с огромными крыльями, похожий на полусгнившую гигантскую сливу, на его унылое выражение лица, с кожей, которая словно бы стекает вниз, как будто сделанная из воска, и морщу носик от отвращения. Надо подумать о том, чтобы найти себе в слуги хотя бы какого-нибудь обнищавшего медного, а не это жалкое человеческое существо. От него воняет, как от любого человека, и это невыносимо. Почему я должна это терпеть?

Зайдя в комнату, сразу скидываю с себя всю одежду и любуюсь своим обнаженным телом в зеркало. Золотые кудри, отливающие медным блеском, пухлые алые губы и огромные золотые глаза. Высокая упрямая грудь и подтянутый живот. Конечно Дженни, родившая двойню, не идет ни в какое сравнение со мной.

— Служанки суетятся доливая в большую белоснежную ванну воды и растворяют в ней мыло, взбивая пышную пену.

Я рычу от предвкушения. Если и есть приятные вещи в человеческой ипостаси, так это хорошая горячая ванна.

Погружаюсь в обжигающе горячую воду и все тело покрывается мурашками.

— Клауди, ты умеешь писать? — спрашиваю я свою человеческую служанку не открывая глаз, человеческое зловоние перебивают ароматические масла, щедро растворенные в воде.

— Да, госпожа.

— Тогда возьми на столе бумагу и чернила с пером, буду диктовать тебе письмо.

Я слушаю как она шуршит бумагой, раздраженно отмечаю что дыхание ее прерывисто, а сердце колотится от страха. Пожалуй, не нужно было в прошлый раз так сильно ее наказывать.

Но если не наказывать слуг, то они ведь отобьются от рук, верно?

Она садится на стул и морщится от боли. Похоже, шрамы от порки у нее еще свежи. В следующий раз будет знать, как колотить фамильную посуду Гарденов. Пусть благодарит небеса, что вообще имеет возможность служить мне…