Измена, развод и прочие радости - стр. 40

Стена, возведённая мной из безразличия и отстранённости, не выдерживает натиска и идёт мелкой трещиной. Как паутинка. Внутри крепости бьётся в шрамах от ножа, что в руках Миши, моё сердце. Оно бьётся из последних сил, и, кажется, ещё один удар — и остановится.

— Просто дай мне шанс… — шёпотом, как шорохи хрустящего снега под ногами, просит бывший муж, а меня взрывает:

— Ни черта, Миш, не просто! — я срываюсь на крик. — Сложно, понимаешь? Ты два года жил на две семьи, ты приходил ко мне с её запахом на теле, ты засыпал с мыслями о ней, ты целовал меня после того, как возвращался от неё, ты мне клялся в любви… Твою мать! Я ездила поливать эти чёртовы бегонии к Спиридонову, пока ты трахал её несколько недель! Ты после этого просишь просто дать шанс? После предательства, не мимолётного, а обдуманного, длительного и оттого более извращённого. Я хотела ребёнка! Этот ребёнок должен был быть мой! Это я должна сейчас наряжать ёлку, вешать на неё белые пинетки и выбирать коляску с кроватью. Ты украл у меня всё это! И просишь дать шанс?

Я дышала рвано. Грудь распирало от обиды. Она жгла похлеще серебра в раскалённом тигле. Превращала в пепел всё, что нечаянно коснулось её краёв, и оседала прахом.

— Не звони мне. Не разговаривай со мной. Не приближайся. Ты разрушил мою жизнь, ты отнял у меня мечту, взамен дав суррогат свободы. Ты последний человек на Земле, который что-то получит от меня.

Я повесила трубку. Сидела, не зная, что делать: то ли разреветься, то ли разбить чашку с чаем. Меня трясло изнутри. Физически чувствовался тремор всех органов.

Сколько времени я провела в этом бреду, не помню. Но дёрнул в реальность меня дверной звонок. Не понимая зачем, открыла дверь и посмотрела на Васю.

— Алис, нам надо поговорить…

11. Глава 11

Глава 11

Беда не приходит одна. Зачастую её сопровождает маленькая сумасшедшая белочка. Так вот. Походу, моё свидание с ними состоялось. Если бы можно было придумать более неудобный момент для выяснения чувств, обид и притязаний, тридцать первое декабря было бы последней датой в этом списке.

Однозначно эти северные олени решили меня довести если не до дурдома, то до его неотложки. Я смотрела на Спиридонова, который поспешно стянул куртку, ботинки и стоял, не решаясь пройти в зал. Что примечательно, так это его проклятые носки, которые, вразрез с привычным сценарием, были целы. Очень, очень плохой знак.

— И-и-и-и? — сварливо осведомилась я. Вася исподлобья смотрел на меня, не начиная стенать. Я психанула и ушла в кухню. Мягкие шаги проследовали за мной. Воистину, вся выдержка женского самообладания сейчас пришла мне на помощь, в противном случае я бы выставила его.