Измена. Право на истинную - стр. 46

— Пасть ее свяжите, — доносится сердитый голос Жреца. — Она ведь мне руку откусит по локоть! Миледи! Вспомните о приличиях! Зубы у вас, конечно, очаровательные, но такая агрессия не к лицу молодой особе!

Спускаюсь по лестнице к визжащей служанке, что яростно отбивается от стражи:

— Я должна быть с ней!

Замечает меня и затихших волчат в моих руках, и замирает. В злобе шипит:

— Избавиться от нее решил?

— Вернуть, — сажусь на ступень и поднимаю взгляд. — Думаешь, я способен убить жену?

— Да, — отталкивает стражников, который отступают от нее на шаг. Поправляет юбку и кривит губы. — Она же вам так мешает!

— Ночь сегодня сложная, поэтому пропущу твою дерзость мимо ушей, — усмехаюсь. — И я доволен твоей верностью Госпоже.

— Отдайте их мне, — дышит тяжело и хрипло, а взгляд дикий и гневный.

— Нет.

— Вы еще им шею свернете…

— Совсем ополоумела?

Молчит, поджав губы, и через минуту говорит:

— Она вас так любила… — сжимает кулаки. — К черту вашу истинность, Альфа, потому что та любовь, что была в ее человеческом сердце, была чистой и настоящей. Да, наивной, глупой, но живой! И именно такой любви посвящены стихи поэмы и романы в вашей библиотеке! А вы лжец и чурбан! Ваша история должна окончиться одинокой и холодной старостью!

Разворачивается, вскидывает подбородок и уходит, преисполненная возмущением и презрением. Вздрагиваю, когда толстые каменные стены пронзает мерзкий звук, будто раскрошили осколок стекла в порошок. Кристалл Забвения разбит.

27. Глава 27. Что под одеялом?

— Зверь - друг человеку, а не враг, — кряхтит старик, вглядываясь в мои глаза. — Ладно девка из тебя не очень умная, но ты-то чем думаешь?

Веревки стягивают пасть, и я глухо рычу в ответ. Где мои волчата? Почему их забрали?

— Я твоим родителям пообещал, что я верну тебя, Илина, — старик скалит зубы, — а я привык сдерживать слова. И я даже не знаю, кто из вас двоих с Иваром выбешивает меня больше всего.

Вот бы откусить его морщинистое лицо вместе с его носом. Обманул меня своей слабостью и немощностью.

— Знакомая штучка? — разворачивает платок.

Прозрачный камень на его ладони переливается белыми искрами, и я замираю в нехорошем предчувствии.

— Это твое, Илина. Знаешь, а твой муж вроде бы и сглупил, когда воспользовался артефактом, а вроде бы и нет. И ведь его бы интрижка все равно вскрылась однажды и не будь камушка, то вариантов для тебя бы никто не нашел. Череда ошибок, жадности и глупости привела к твоему спасению. Как удивительна наша жизнь.

Мне ни отползти, ни вырваться, ни дать бой. Шерсть на загривке встает дыбом, и язык прилипает к небу. Я дергаюсь, и старик с улыбкой крошит прозрачный камушек. В его пальцах вспыхивают искры, и на меня обрушивается видения полные боли. Не физической, а иной. Она рвет меня на куски, пронзает кости, плавит костный мозг. Меня охватывает страх. Эти вспышки ослепляют, оглушают криками и бьют меня невидимым молотом. Я раскалываюсь на куски…