Измена. Право на истинную - стр. 33
— Тяжко тебе? — спрашивает дед, когда старейшины покидают гуськом приемный зал.
Поднимаю взгляд и глухо рычу на него, намекая, что и ему пора оставить меня.
— Вестар совсем плох стал, — хмурится.
— Да пусть уже сгниет где-нибудь в кабаке…
Дед к нему всегда тепло относился. Баловал, потому что тот был мягким и ласковым к нему.
— Займись им, Ивар. Он твой брат.
— Я не буду с ним нянчится, — сплевываю кровавую слюну и вытираю губы. — Мне жену надо вернуть из леса, дедуль. И он меня подставил с одной лишь целью. Знатно мне поднасрать.
— А ты как бы и ни при чем, да? — наклоняется и вглядывается в глаза. — Видел я твою шлюшку. Симпатичная девочка и талант у нее в чарах есть, но я не считаю, что она тебе сейчас поможет в таком состоянии. И, кстати, как ты думаешь, кто развел Мариуса на эту тряпку-то, чтобы выцарапать тебя из леса?
— Ты? — хмуро отзываюсь я.
— Верни жену и займись братом, — дед прикладывает руку к моему лбу, и на секунду боль отступает. — У тебя жар.
— Я в курсе.
— Ты должен взять себя в руки, Ивар, и показаться на публике с женой, — убирает ладонь. — И с братом. Приведи уже их в чувство, дружочек. Никто не просит тебя нянчиться с ними.
Шагает прочь, у дверей притормаживает и оглядывается:
— Тряпку все равно придется снять.
— Я знаю, — медленно выдыхаю и встаю, и меня охватывает сильная судорога.
— Будет больно, Ивар.
— А ты откуда знаешь? — смотрю на него исподлобья.
— Кровь у нас с тобой одна и она дурная.
Стискиваю зубы, сбрасываю заговоренный шелк, и с меня словно кожу содрали наживую с кусками мышц. С криком падаю на колени, ослепнув от боли, в которую ухожу с головой на несколько минут.
— Милостивая Луна… — очухиваюсь на спине и сглатываю. — Стоило предупредить…
— Я предупреждал.
Зверь предпринимает попытку прорваться, но я сжимаю кулаки и с рыком стискиваю зубы, не позволяя ему взять под контроль даже мизинец на ноге:
— Она будет рядом, но на моих условиях.
20. Глава 20. О, нет...
— Господин, охотники вернулись… С вашей супругой…
Я и так это знаю. До меня долетает обрывки ее ярости, ненависти и звериного отчаянья вместе с тихим поскуливанием.
В приемную залу двое охотников втаскивают Илину. На морде намордник из железных прутьев. Глаза бешеные, вся пасть в кровавой пене, лапы закованы в цепи. Дергается, рычит и беснуется. Белая шерсть в багровых разводах.
— Это ее кровь? — спрашиваю я, перекатывает в кулаке два золотых шарика, которые сдерживают моего волка.
— Нет, — отвечает один из охотников, а другой несет мне корзину, накрытую шерстяным одеялом. — Нам пришлось ее отбить от дикой стаи, Дуглас и Валис тяжело ранены. Это их кровь.